марш!» побежал. Оказалось, что бегаю я очень даже неплохо. В мае того же года я принял участие в забеге на пятнадцать километров вокруг озера Яманака. А в июне устроил себе экзамен на выносливость — в одиночестве наматывал круги вокруг императорского дворца. Обежал его семь раз в довольно приличном темпе и без особого напряжения, а это как-никак тридцать пять километров. У меня даже ноги не заболели. Из чего я сделал вывод, что вполне готов к марафону. И только гораздо позже я установил (опытным путем) и навсегда усвоил, что самая сложная часть марафона начинается как раз после тридцать пятого километра.
На фотографиях тех лет я еще не похож на бегуна. Я слишком мало бегал для того, чтобы развились нужные мышцы. Руки у меня тогдашнего — слишком тонкие, ноги — костлявые. Уму непостижимо, как я мог бежать марафон в такой форме. По сравнению с парнем на фото сегодня я кажусь совершенно другим человеком (бег стимулирует и развивает мускулатуру, меняет очертания фигуры). Но даже тогда, в самом начале пути, я ощущал, что каждый день во мне происходят едва заметные физиологические изменения. Удивительное чувство! Приятно было думать, что хотя мне уже за тридцать, но у меня (и у моего тела) еще есть кой-какие возможности. Чем больше я бегал, тем больше узнавал нового о себе.
Вообще-то я склонен к полноте, но к тому времени мой вес стабилизировался и благодаря ежедневным тренировкам самым естественным образом стал идеальным. Это значительно облегчило мне жизнь, да и бегать так было гораздо легче. Постепенно менялся и мой рацион. Я перешел на овощи, а в качестве основного источника белка выбрал рыбу. Мясо мне и раньше не очень нравилось, а теперь — с годами тенденция налицо — разонравилось окончательно. Я стал есть меньше риса и пить меньше алкоголя. Когда готовлю, стараюсь употреблять только натуральные продукты. Сладкое я никогда не любил, так что с этим проблем не возникло.
Я уже говорил, что если пускаю дело на самотек, то тут же набираю лишний вес. А вот моя жена может есть что угодно и в любых количествах (правда, ест она немного, но в сладком себе не отказывает) и при этом нисколько не толстеть, хотя спортом она вообще не занимается. У нее нет ни грамма лишнего веса. Раньше, размышляя на эту тему, я неизменно приходил к выводу, что жизнь устроена несправедливо. Некоторые вынуждены прилагать массу усилий, чтобы получить то, что другим достается просто так, за красивые глаза.
С другой стороны, если вдуматься, то склонность к полноте можно расценивать как подарок судьбы. Судите сами, чтобы не располнеть, я должен ежедневно работать над своим телом, правильно питаться и не позволять себе никаких излишеств. Это непросто, но если не отступать, то в конце концов обмен веществ оптимизируется и ты становишься не только сильнее, но и здоровее. В каком-то смысле даже омолаживаешься, ну, или, по крайней мере, начинаешь стареть гораздо медленнее. В то же время люди, которым не приходится следить за весом, не чувствуют потребности заниматься спортом или соблюдать диету. Думаю, мало кто захочет идти на такие исключительные меры, если в этом нет реальной необходимости. И именно поэтому в большинстве случаев худые от природы люди с возрастом теряют физическую форму — ведь без нагрузки не только мышцы ослабевают, но и кости размягчаются. Чтобы понять, есть ли в жизни справедливость, необходима временная перспектива. Почти уверен, что среди тех, кто читает эту книгу, есть немало склонных к полноте людей, так вот, как я уже говорил, эту свою особенность мы должны воспринимать позитивно, как подарок судьбы или к счастью загоревшийся красный сигнал светофора. Однако я понимаю, что так относиться к своей полноте — задача не из легких.
Если вдуматься, на работу писателя тоже можно взглянуть под этим углом. Есть писатели с врожденным талантом, которые пишут легко и без напряжения. Как из фонтанирующего источника, извергаются на бумагу потоки слов, и вот уже готово новое произведение. Без всяких усилий. Такие люди хоть и редко, но встречаются. Но я, как ни жаль, никакого отношения к ним не имею. На моем пути днем с огнем не найдешь бьющих из-под земли фонтанов. И пока я не поработаю как следует долотом, не пробью скалу, не пробурю скважину — мне ни за что не припасть к творческому источнику. Чтобы написать роман, я вкалываю по-черному, не жалея ни времени, ни сил. Каждый раз, начиная работу над новым произведением, я должен бурить новую скважину. Долгие годы такой жизни, надо сказать, меня закалили. В том, что касается обнаружения подземных вод, долбежки скального грунта и глубокого бурения, мне теперь трудно найти равных. Поэтому, как только я замечаю, что источник начинает иссякать, я тут же перехожу на другое место. Однако окажись в такой же ситуации (у пересохшего источника) человек, привыкший полагаться на бьющие из-под земли струи, он вряд ли сможет вот так с разбегу воспользоваться бурильной стратегией.
Жизнь штука несправедливая. Это неоспоримый факт. Но почти в каждой «несправедливой» ситуации можно обнаружить некий элемент справедливости. Вполне вероятно, что на это потребуются время и силы. Не менее вероятно и то, что время и силы будут потрачены впустую. Определить же истинную пропорцию «справедливого в несправедливом» можем только мы сами, ибо справедливость — понятие субъективное.
На некоторых производит сильное впечатление, когда я говорю, что бегаю каждый день. «У тебя, наверное, железная воля», — говорят они мне. И мне, конечно, это очень приятно. Согласитесь, гораздо приятней слышать в свой адрес похвалу, чем пренебрежительный отзыв. Но я не думаю, что тут дело только в силе воле. Все не так просто. Откровенно говоря, мне кажется, что сила воли (ее отсутствие или наличие) вообще не имеет никакого отношения к моим ежедневным пробежкам. Думаю, все эти годы я бегаю по одной-единственной причине: бег мне подходит. Ну, или, во всяком случае, он меня не напрягает. Людям свойственно продолжать делать то, что им нравится, и бросать то, что не нравится. Безусловно, в какой-то мере воля здесь присутствует. Но я хочу сказать вот что: какая бы ни была у вас воля и как бы ни ненавидели вы проигрывать, если тот или иной вид спорта вам не по душе, долго вы им заниматься не сможете. А если и сможете — это вряд ли пойдет вам на пользу.
Поэтому я никогда не даю никому советов заниматься бегом. И не позволяю себе высказываний в духе: «Бег — это чудо! Давайте бегать вместе!» Если человеку интересен бег на длинные дистанции, ни к чему его убеждать, он и так побежит. А если нет, поверьте, уговоры — только пустая трата времени. Марафонский бег — это спорт не для всех. Точно так же и писательство — работа не для каждого. Никто не советовал мне стать писателем. Наоборот, даже отговаривали. Это была моя собственная идея, и я ее реализовал. И точно так же люди не становятся бегунами потому, что кто-то им это посоветовал. Нет. Они становятся бегунами, потому что сами этого хотят.
Не исключено, что, прочитав эту книгу, кто-то скажет: «Отлично! Попробую-ка заняться бегом». И, попробовав, обнаружит, что бегать действительно приятно. Ну что ж, замечательное развитие событий. И как автору, мне хочется, чтобы так оно и было. Но у каждого своя предрасположенность. Одному подходит марафон, другому гольф, третьему — азартные игры. Когда вижу, как школьников — всех до единого — выгоняют на стадион, у меня сердце разрывается. Заставлять бегать тех, кто этого не любит или попросту не годится для бега, — бессмысленная пытка. Я бы давно уже посоветовал учителям физкультуры с этим завязывать, но, боюсь, они меня не послушают. Так уж устроена школа. Самая важная вещь, которую мы там узнаем, заключается в том, что все самое важное мы узнаем не там.
Как бы идеально ни подходил мне бег на длинные дистанции, разумеется, бывают дни, когда я не в настроении для пробежки. «Лениво бежать… — говорю я сам себе. — Сегодня не побегу». (Должен признаться, что это случается со мной не так уж редко.) И тут же начинаю выискивать уважительную причину, чтобы остаться дома. Как-то раз я брал интервью у олимпийского бегуна Тосихико Сэко. Он тогда только-только получил пост главного тренера корпоративной сборной «SB» [3] . Я спросил его: «Бывает ли у бегунов вашего уровня такое, что вы просыпаетесь утром и чувствуете, что сегодня вам бежать не хочется. И вы говорите себе: „Неохота бежать сегодня. Высплюсь-ка я лучше…“» Он уставился на меня, как будто более кретинского вопроса в жизни не слышал, и ответил: «Само собой, бывает. Да чуть ли не каждый день». Теперь-то я понимаю, что вопрос действительно был глупый. Да и тогда, наверное, тоже понимал. Просто уж очень хотелось услышать эти слова из уст профессионала вроде Сэко. Хотелось удостовериться в том, что, завязывая ранним утром кроссовки перед выходом из дома, я испытываю точь-в-точь те же чувства, что и он. Несмотря на разделяющую нас пропасть в плане силы, подготовки и мотивации. Ответ бывшего олимпийца здорово меня тогда поддержал. «В конечном итоге, — подумал я, — все люди похожи друг на друга».
Каждый раз, когда мне не хочется бежать, я говорю себе: «Ты — писатель, работаешь дома, по свободному графику. Тебе не нужно никуда переться в набитой электричке и умирать от скуки на
