Да, здесь теперь царил смрад, грязь. Всюду валялись ободранные ящерицы, дохлые змеи, бабочки и саранча. В закрытой банке сидела большая жаба. В одну из ночей охота Леонардо на чердаке окончилась удачей: он сумел наконец поймать летучую мышь. Вместо того, чтобы спать, он при свете лампы изучал свою добычу. Леонардо обогатил коллекцию новыми видами ящериц и следил за их движениями, за тем, как они шевелили конечностями. Все замеченное он тщательно зарисовывал. И вот из множества деталей родилось сказочное чудовище, его Леонардо и перенес на деревянный щит.
Отец уже забыл о просьбе крестьянина, когда Леонардо закончил работу.
В воскресенье утром он позвал отца в свою комнату.
Сэр Пьеро еще в коридоре начал водить носом.
– Знаешь, Франческа жалуется, что ты здесь такое разводишь… – И он принюхался. – Да нет, как будто ничего страшного.
Действительно, Леонардо к этому времени успел вычистить свое жилье. Он завесил окно тяжелой портьерой, оставив щелочку для луча света. Луч был направлен на картину, где, словно живое, рвалось из пещеры устрашающее чудовище. Оно извергало струи яда, дыма, пламени.
Вошедший в комнату сэр Пьеро отпрянул. Он готов был уже броситься прочь, но смех сына удержал его:
– Это ведь только рисунок! Ага, значит щит отвечает своему назначению? Вас испугало сие исчадие ада? Не так ли? Теперь вы видите, отец, на что способен художник! Не бойтесь! Спокойно снимите щит с мольберта и заберите его с собой в Винчи. Именно на такой эффект я и рассчитывал. Значит, я не ошибся. Стоило поработать!
Он отдернул портьеру. Солнечный свет затопил помещение. Но чудовище и при дневном свете не утратило своей грозной силы.
Сэр Пьеро однако не забрал щит с собой в Винчи. Он предпочел показать работу сына одному из знатоков, владельцу лавки художественных изделий мессеру Бартоломео.
– Ну, как ваше мнение? – спросил он, выпростав щит из-под скрывавшей его холстины.
Надо сказать, что мессер Бартоломео тоже опешил в первую минуту. Затем, прищурив глаз, стал вглядываться в изображение. Осторожно постучал по дереву.
– Инжир.
– Купите? – спросил сэр Пьеро.
– А чье это произведение?
– Моего сына. Он ученик маэстро Верроккио.
– Пожалуй, страшней этого даже сам мессер Андреа не смог бы создать. Что же, торговаться с вами не стану. Хотите – получайте сто дукатов.
Сэр Пьеро, не веря своим ушам, осторожно протянул ладонь.
А на базаре среди старья он отыскал и купил за медный грош щит для отпугивания воробьев с топорным изображением черной стрелы.
Чудовище же Леонардо, прославившись вскоре как великолепное творение неизвестного, но выдающегося художника, было увезено в далекие края. Миланский герцог выплатил За него триста дукатов.
Глава седьмая
Карнавал
Мессер Андреа решил увлечь своих учеников новым делом. Как всегда, он сам показывал пример, работая вдохновенно, в одной рубашке, хотя в дымоходах подвывал холодный ветер и раскрытые ставни жалобно пищали на петлях.
Горы обволоклись уже снегом, и в камин, что вделан в центр одной из стен мастерской, то и дело подбрасывает поленья самый младший и усердный из учеников – Лоренцо. [18]
– Лоренцо! А, Лоренцо! Это из-за тебя весь сыр-бор разгорелся? – ворчит перуджинец, который с того времени, как Боттичелли открыл собственную мастерскую, считался самым авторитетным помощником маэстро. – Да, из-за тебя, – накидывается он на малыша, которому едва исполнилось десять лет. Голос у Пьетро грубый, лающий.
– Из-за меня? – спрашивает мальчик испуганно и виновато, готовый вот-вот расплакаться.
– Разве не ты Лоренцо?
– Я, – пищит новичок.
– И ты не слыхал слов маэстро? Он сказал, что мы все должны торопиться из-за капризов великолепного Лоренцо. – И, довольный своей шуткой, перуджинец вдруг заливается громким смехом. Считая остроту удивительно удачной, он победоносно оглядывает присутствующих.
Мессер Андреа добродушно улыбается, двое учеников хихикают, только Леонардо даже бровью не поводит, он сосредоточенно всматривается в натянутый перед ним шелк, будто вовсе не слышит рассчитанного на эффект замечания Перуджино. Левая рука уверенно сжимает кисть, он плавно выводит на шелковом знамени контуры женского лица.
– Эй ты, левша! – взвывает вдруг злее ветра перуджинец. Невежественный и суеверный, он все еще находит нечто сатанинское в том, что у этого счастливчика с лицом ангела работа лучше спорится левой рукой.
Заказ поступил от Лоренцо Медичи. Сын Подагрика после войны с венецианцами, несмотря на свою молодость, все больше оттеснял от власти больного отца, руководя городом самостоятельно, по собственному усмотрению. Торгово-банковские дела мало интересовали его, и он, не без доли пренебрежения к ним, предоставил их отцу. В иных же вопросах Лоренцо не считал нужным прислушиваться
