щеголял в таком же наряде. Говорят, что он даже из спальни в сортир на мотоцикле ездит. Это, возможно, отчасти правда. Мотор откровенно презирает хождение пешком и, где только может, перемещается на мотоцикле. Вот и сейчас он удобно устроился в седле сверкающей хромом 'хонды', сжимая в руках тяжелый пулемет, ствол которого однозначно отслеживает траекторию движения гостей, и покачивая головой в такт музыке, льющейся из наушников плеера.
Со стороны Мотор выглядит этаким героем голливудского боевика. Мотоцикл и оружие еще более увеличивают сходство. Он среднего роста, атлетического телосложения. Мужественные черты его лица, сверкающая улыбка сводят с ума большинство женщин.
До гномов остается еще десяток метров, а мы уже ощутили их запах.
Запах - визитная карточка этих существ. Он настолько сильный, что с непривычки может закружиться голова. Его нельзя назвать особо неприятным. Так пахнет заплесневевший сыр. Некоторым даже нравится. Лично я этот аромат терпеть не могу. Особенно сейчас...
Я никогда не мог отличать гномов друг от друга. Для меня они все на одно лицо. Маленького роста, не выше метра сорок, очень широкие в плечах, с длинными могучими руками и короткими кривыми ногами. В гномах самое неприятное - это лицо. Девчонки до сих пор от них шарахаются и стараются по возможности держаться подальше.
Из-за непропорционально большой головы, сидящей на короткой толстой шее, лица кажутся еще более крупными. На их лицах доминирует нос - большой крючковатый мясистый нарост с оттопыренными ноздрями. Кожа очень грубая, похожая на наждачную бумагу, усеянную разномастными родинками и лишаями.
В общем, не лица, а рожи, самые настоящие. Этот натюрмордец (а иначе такую репу и не назовешь) дополняется крохотными глазками, прячущимися под массивными надбровьями, и большими ртами с двумя рядами маленьких белых зубов. Когда гном улыбается, а это, к счастью, бывает редко, хочется отвернуться, чтобы не видеть эту хлеборезку.
- Вы нарушили Договор! - сипя, произнес один из гномов приблизившись.
- Нет, - спокойно парирует Мичман, не вставая со ступенек. - Мы сделали все, что смогли. Выше себя не прыгнешь.
По предварительной договоренности, достигнутой в результате длительного спора всего коллектива в центральном зале Башни за час до приезда гостей, переговоры должен был вести именно он. От его словоблудия и выдержки во многом зависит наша судьба. А возможно, она уже решена и не подлежит обсуждению.
- Погибли наши братья! - Маленькие колючие глазки буравят собеседника, как острые сверла. - Это нарушение Договора!
- Наши люди дрались, защищая ваших братьев. Они выполняли Договор. Нас не в чем упрекнуть, - гнет свою линию Мичман.
Только по тому, как он сжал побелевшими пальцами свою вересковую трубку, я замечаю его волнение.
- Мы пришли узнать правду.
Второй гном стоит в стороне и, не глядя в нашу сторону, поглаживает ногу верблюда. Животное довольно мотает головой и тихонько порыкивает в ответ на ласки хозяина.
- Пусть эти люди подойдут ко мне, - приказал первый гном. При этом он повелительно взмахнул рукой, отчего его темный плащ распахнулся, обнажая одежду, напоминающую крупноячеистую рыбацкую сеть с нашитыми кое-где лоскутками кожи. Сквозь ячейки сети кустиками проглядывает темная шерсть.
Мотор агрессивно повел в его сторону пулеметом, но, повинуясь жесту Мичмана, недовольно опустил ствол вниз, с сожалением качая головой.
Мне его желание вполне понятно. Я и сам бы с удовольствием высадил обойму в этих уродцев. Но нельзя... Это явное нарушение Договора. За подобный поступок мы навсегда останемся здесь и никогда не увидим дома. А ведь все мы живем надеждой возвращения домой.
Дом... У многих из нас там остались семьи. Некоторые даже считают дни, оставшиеся до конца действия срока Договора.
Мичман утвердительно кивает головой, и мы подходим к гному. Его запах становится нестерпимым.
- Ну, все было как обычно. Мы выехали к шахте... - начинает, волнуясь, Стас, но гном прерывает его жестом.
Еще один взмах его руки, и к нам присоединяется второй гном. С удивлением замечаю, что это не гном, а гномиха, если можно так сказать. Оказывается, у них и женщины есть! Несмотря на навалившийся страх, просыпается удивление. Женщины у них еще более мерзкие, чем мужики. От мужчин их отличают только плоские свисающие груди, прикрытые каким-то лоскутком, и куча всклокоченных темных волос в виде конского хвоста на макушке. Все виденные мной до сих пор гномы-мужчины были почти лысые, если не учитывать редкие жалкие кустики волос, торчащие по бокам черепа.
Со злорадством представляю гнома, залезающего в постель к своей жене исполнять супружеский долг, с закрытыми глазами, чтобы не видеть ее уродливую, сморщенную морду и нелепое по пропорциям тело. Подобные картины вызывают у меня усмешку.
- Молчите! - Голос гномихи оказался на редкость приятным. Такой мягкий грудной голос. - Дайте ваши руки!
Переглянувшись, мы со Стасом протягиваем руки, и они тут же погружаются в большие шершавые ладони гномихи.
- Вспомните, как все было, - завораживающе-повелительно звучит ее голос. Вспомните шахту. Вспомните врага. Вспомните все.
Повинуясь ее голосу, мозг теряет связь с реальностью. Последнее, что я вижу, это взволнованный взгляд Ани, устремленный на меня. В руке она прячет ребристую гранату. Выдернутая чека валяется на земле. Пальцы дрожат, сжимая предохранительную скобу. Последняя мысль: 'Только бы никто не сорвался. Только бы...'
Я окончательно погружаюсь в некую действительность.
Сквозь туманную пелену постепенно проявляется красивое женское лицо. Голубые глаза, длинные ресницы. Облако пепельных пушистых волос обрамляет приятный овал лица и плавно ниспадает на округлые плечи. Мягкие нежные губы что-то шепчут. Я наклоняюсь вперед, пытаясь услышать. Лицо ближе и ближе. Женщина улыбается. Ее улыбка согревает меня. Все тело пронизывают лучики солнца. Земного. Настоящего солнца. Я протягиваю руку и провожу по бархатистой коже щеки. Пальцы ласкают пепельный локон...
- Витек! - Голос Мичмана бьет молотком по голове.
Пелена мигом спадает с глаз. Запах! Какой неприятный запах!
Я стою, близко наклонившись к лицу гномихи, и моя рука...
О боже!!! Моя рука ласкает ее бугристую мерзкую щеку, покрытую пятнами лишаев и еще какой-то дрянью. А прямо перед моими глазами два ряда мелких белых зубов - улыбка гномьей самки.
Инстинктивно отпрыгиваю назад, вскидывая автомат. Пальцы привычно находят курок. Сейчас я ее, падлу! Ствол прыгает на уровень ее улыбки. Сейчас ты у меня поулыбаешься, гадина!
Сильный удар сбивает меня с ног, и я падаю на холодный камень. Лежа на спине, созерцаю перекошенное лицо Мичмана, на фоне луны нависшее надо мной.
- Ты что?! Совсем обалдел?! - оказывается, он тоже имеет нервы, и они иногда сдают.
- А что? - поднимаясь, спрашиваю я, пытаясь понять, что произошло.
- То лезешь к ней обниматься, то стрелять в нее собираешься! - Мичман кипит от возмущения.
- Кто? Я? - переспрашиваю, пытаясь вникнуть в происходящее. - А где она? Верчу головой по сторонам в поисках той женщины, но рядом только обитатели Цитадели и пара гномов.
Вокруг меня столпились все наши. На лицах улыбки. Немного напряженные, но все же улыбки. Начинаю чувствовать себя клоуном, но еще не понимаю, в честь чего такой аншлаг и вообще какого черта я полез обниматься с этой уродиной патлатой.
