Создавалось такое впечатление, что все здесь подготовлено к съемкам исторического фильма. Но в комнате никого не было.
Фаустаф подошел к другой сцене и вошел вовнутрь. Здесь не было камер, все оборудование было аккуратно собрано. Декорации, однако же, были установлены. Возможно, они использовались для того же фильма и изображали интерьер средневекового замка. На мгновение Фаустаф подивился мастерству человека, который построил такие убедительные декорации.
На сцене происходил ритуал. Нэнси Хант была одета в белую прозрачную сорочку, ее рыжие волосы были всклокочены и ниспадали на плечи и спину. Позади нее стоял мужчина, одетый в черные доспехи, выглядевшие как настоящие. Был ли это костюм для фильма или он появился таким же образом, как и все остальные костюмы, которые видел здесь Фаустаф? В правой руке мужчина в черных доспехах держал палаш.
Ровным шагом вошла еще одна фигура. Это был Гордон Огг в полных доспехах из светлой стали и свободном белом плаще поверх них. В правой руке он сжимал большой меч.
Фаустаф закричал:
— Гордон, Нэнси! Что вы делаете?
Но они не слышали. Вернее, они были в таком же состоянии грез, как и все остальные.
Со странными жестами, которые напоминали Фаустафу манерные жесты японских мимов, Огг приблизился к Нэнси и мужчине в черных доспехах. Его губы шевелились, но Фаустаф понял, что слова не произносились вслух. Наигранным жестом мужчина в черном сжал руку Нэнси, увлекая ее за собой от Гордона. Теперь Огг опустил забрало и, казалось, вызвал его на поединок движением своего меча.
Фаустаф не думал, что Огг подвергается опасности. Он видел, что Нэнси отступила в сторону, а Огг и его противник скрестили мечи. Вскоре человек в черных доспехах выронил меч и упал на колени перед Гордоном Оггом. Затем Огг бросил свой меч и начал снимать с себя доспехи. Нэнси вышла вперед и тоже стала на колени перед Оггом. Тот взял чашу и отпил из нее или сделал вид, что отпил, но когда Фаустаф смог посмотреть, чаша была уже пуста. Эту большую золотую чашу перед боем принесла Нэнси. Огг поднял свой меч и вложил его в ножны.
Фаустаф понял, что был свидетелем лишь небольшой части церемонии, а сейчас она, кажется, заканчивалась. Что делают Нэнси и Гордон?
Произошла небольшая пантомима, показывающая как Нэнси предлагает себя Оггу, но получает отказ. Затем Огг повернулся и начал уходить со сцены, сопровождаемый всеми остальными. Он высоко держал золотую чашу. Это явно был символ, что-то означавший для него и для остальных.
Фаустаф предположил, что чаша, возможно, представляет Грааль, но потом вспомнил, что именно Грааль означает в христианской мифологии. Не имеет ли она более древнее происхождение? Он не был уверен в этом.
Огг, Нэнси и мужчина в черном прошли мимо него. Он решил последовать за ними.
По крайней мере, у него была возможность понаблюдать за своими друзьями, чтобы быть уверенным, что они не попадут в беду. Фаустаф заметил, что их поведение напоминало поведение сомнамбул. Возможно даже, что их опасно будить. Лунатики, вспомнил Фаустаф, изображают иногда подобного рода ритуалы, обычно более простые, но иногда и гораздо более сложные. Тут была какая-то неуловимая связь.
Процессия покинула сцену и направилась в огороженный участок, напоминающий арену. Со всех сторон поднимался высокий бетонный забор. Здесь они остановились и повернули лица к солнцу. Гордон поднял чашу, как будто собирая в нее лучи солнца. Теперь стало слышно приглушенное пение. Это была песня без слов, по крайней мере, на языке, совершенно незнакомом Фаустафу. Он имел некоторое сходство с греческим, который Фаустаф слышал однажды по телевизору.
Такой язык описывали психологи — язык потерявших сознание людей. Подобные звуки люди иногда издают во сне. Фаустаф послушал пение и нашел его совершенно спокойным. Они все еще пели, когда появился Штайфломайс. Он где-то раздобыл меч и теперь выводил на сцену псаломщиков в черных капюшонах.
Мэгги Уайт выглядела неуверенно и следовала сзади. Казалось, женщина находилась во власти Штайфломайса, как и остальные люди, которые были с ними.
Штайфломайс закричал что-то на том же языке, на котором все пели, и Гордон Огг обернулся. У Штайфломайса слова вышли очень нечеткими, выговаривал он их с трудом.
Фаустаф знал, что Штайфломайс прокричал вызов. Гордон Огг передал чашу Нэнси и обнажил свой меч. Наблюдая за этой сценой, Фаустаф был поражен ее нелепостью. Он даже громко засмеялся. Так он смеялся раньше: мощно и заразительно, совершенно без напряжения. Смех этот эхом отдался в высоких стенах, прокатился по арене и унесся, затихая, в небо. На мгновение показалось, что смех был услышан и вызвал некоторое колебание. Штайфломайс прыгнул на Огга. Этот поступок заставил Фаустафа смеяться еще сильнее.
XVIII. СХВАТКА
Штайфломайс, казалось, хотел убить Огга, но он был таким неумелым фехтовальщиком, что англичанин, достаточно тренированный, легко защищался, несмотря на то, что его движения были все так же манерны.
Фаустаф, давясь от смеха, выступил вперед, чтобы схватить Штайфломайса за руки. Андроид был напуган, и Фаустаф легко выхватил у него меч.
— Все это — часть ритуала, — серьезно сказал Штайфломайс. — Вы снова нарушаете правила.
— Успокойтесь, Штайфломайс, — Фаустаф в смехе щурил глаза. — Не стоит волноваться.
Гордон все еще совершал оборонительные движения. Он выглядел Дон Кихотом в своем боевом оснащении и с длинными усами настолько, что при взгляде на них Фаустаф всякий раз разражался новыми раскатами смеха. Огг начал приходить в замешательство, и его движения все время становились неуверенными и менее показными. Фаустаф встал перед ним. Огг заморгал глазами и опустил меч. Он зажмурился на мгновение, а потом поднял забрало шлема и застыл неподвижно, как статуя. Фаустаф поднял кулак и двинул им по шлему Огга:
— Очнись, Гордон! Тебе больше не нужны доспехи… Проснись, Гордон!
Он увидел, что остальные засуетились, и, подойдя к Нэнси, погладил ее по лицу.
— Нэнси!
Она отсутствующе улыбалась и глядела на него.
— Нэнси! Это же я, Фаустаф.
— Фаустаф… — пробормотала она медленно и неуверенно. — Фаустаф?
Он улыбнулся.
— Он самый.
Она взглянула на него, все еще улыбаясь. Фаустаф подмигнул ей. Нэнси заглянула ему в глаза и расплылась в улыбке.
— Эй, Фасти! Что нового?
— Ты бы хоть удивилась, — сказал он. — Ты когда-нибудь видела подобную прелесть? — он махнул рукой, указывая на костюмированные фигуры вокруг, и ткнул кулаком в доспехи Огга. — А вот там Гордон…
— Я знаю, — сказала она. — Я думала, что мне это снится. Понимаешь, такой сон, когда ты знаешь, что спишь, но ничего поделать не можешь. Но это был довольно приятный сон.
Обнимая ее, Фаустаф сказал:
— Они служат своим целям, но…
— Этот сон служил своей цели, пока вы не прервали его, — вмешалась Мэгги Уайт.
— И вы согласны с этой целью?
— Ну, да. В целом она необходима. И я уже говорила вам об этом.
— Я так и не знаю ваших первоначальных целей, — возразил Фаустаф. — Но мне кажется, что подобными вещами ничего не достигнешь.
