– И еще он называется Крепость Жемчужины, да?
Услышав это, Алнак Креб внезапно рассмеялся.
– Ах, мой добрый принц, у тебя явно лишь очень туманные представления о месте и вещи, на поиски которых ты отправился. Позволь мне сообщить тебе, что Крепость Жемчужины вполне может находиться внутри кашбеха, как и кашбех вполне может обрести существование внутри Крепости. Но они ни в коем случае не одно и то же!
– Прошу тебя, господин Алнак, не запутывай меня окончательно! Я притворился, что знаю об этом кое- что, во-первых, потому что хотел продлить свою жизнь, а во-вторых, должен был спасти жизнь другого. Я буду признателен за разъяснения. Господин Гхо Фхаази решил, что я похититель снов, а похититель должен знать и о Кровавой луне, и о Бронзовом шатре, и о месте, где находится Жемчужина.
– Одни похитители снов информированы лучше, чем другие. Но если для выполнения этой задачи нужен похититель снов, если, как ты сам мне сообщил, наемники-колдуны из Кварцхасаата туг бессильны, то я бы сказал, что Крепость Жемчужины – это не просто камень, скрепленный раствором. Она находится в царствах, знакомых только хорошо подготовленному похитителю снов и, возможно, гораздо более умудренному, чем я.
– Знай, господин Алнак, что я, преследуя разные цели, уже побывал во всяких странных мирах. Я не полный профан в этих делах…
– Эти миры для большинства недоступны. – Казалось, Алнак не желает говорить больше, но Элрик настаивал.
– Где они лежат, эти царства? – Он вглядывался вперед, напрягая глаза, чтобы яснее увидеть кашбех Мулор Ка Риитц, но тщетно – солнце уже почти опустилось за горизонт. – На востоке? За Элвером? Или вообще в другой части мультивселенной?
Алнак Креб сказал с сожалением:
– Мы даем клятву не раскрывать наших знаний. Исключение мы делаем разве что в самых критических обстоятельствах. Но я могу сказать тебе, что эти царства и ближе, и дальше, чем Элвер. Обещаю, что больше не буду мистифицировать тебя. А если смогу просветить тебя и помочь в твоих поисках, то буду это делать. – Он рассмеялся, чтобы рассеять собственное мрачноватое настроение. – Пора тебе приготовиться к новым встречам, принц. У нас их сегодня ночью будет немало, если не ошибаюсь.
До того как исчезли последние лучи солнца, поднялась луна, и ее серебряный свет имел розоватый оттенок, как у редкой жемчужины. Красная дорога шла вверх, и когда они достигли вершины, оказалось, что Элрик взирает вниз на тысячи костров. Рядом с кострами виднелись очертания высоких шатров, установленных прямо на песке. Они напоминали огромных насекомых, тянущихся вверх, чтобы уловить тепло небес. В шатрах, куда входили и откуда выходили мужчины, женщины и дети, виднелся свет. До Элрика и его спутника донесся великолепный запах – смеси растений, специй, овощей и мяса; этот мягкий дымок поднимался от костров и курился в небе над высокими скалами. На скалах громоздился кашбех Мулор Ка Риитц, массивная башня, окруженная множеством зданий, из которых часть имела выдающиеся архитектурные достоинства. Все это было окружено зубчатой стеной неправильной формы, но оттого не менее монументальной. Стена была изготовлена из того же красного камня и, казалось, росла прямо из земли и окружающего ее песка.
В промежутках между бойницами стены горели факелы, освещавшие стражей, которые находились в дозоре на стенах и крышах, тогда как через высокие ворота все время шли люди, направлявшиеся дальше через мост, вырезанный в живой породе.
Как и говорил Элрику Алнак Креб, это было не просто место отдыха для незатейливых караванов, которые Элрик ожидал увидеть на Красной дороге.
Их никто не остановил, когда они спустились к широкой полосе воды, вокруг которой расцветали разнообразные пальмы, кипарисы, клены, фиговые деревья и кактусы, но многие разглядывали путников с неприкрытым любопытством. И не все эти любопытные глаза смотрели дружески.
У многих были такие же кони, как у Элрика, но часть кочевников восседала на животных, какое было под седлом Алнака. Ржание, хрюканье и другие звуки доносились из всех кварталов, и Элрик видел, что за шатрами были загоны, в которых находились ездовые животные, а также овцы, козы и прочий скот.
Но над всей этой необычной картиной доминировали сотня или больше факелов, образующих полукруг у кромки воды.
Каждый факел держал в руке человек, облаченный в плаш с капюшоном; факелы горели ярким, беловатым пламенем, ровный свет которого падал на возвышение резного дерева в самом центре этого людского собрания.
Элрик и его спутник, не спешиваясь, натянули поводья и остановились, очарованные этим зрелищем – десятки кочевников подходили к кромке полукруга, чтобы стать свидетелями некой величественной церемонии. Свидетели стояли в уважительных позах, их различные одеяния говорили о принадлежности к тому или иному клану. Кочевники принадлежали к самым разным народам – одни были черны, как Алнак Креб, кожа других по белизне не уступала коже Элрика, а между этими двумя крайностями – масса самых разнообразных оттенков. Но по чертам лица все они были одинаковы – широкоскулые, с глубоко посаженными глазами. Как мужчины, так и женщины были высоки, и двигались они с большим изяществом. Элрик никогда не видел так много красивых людей, и их природное достоинство поразило его в той же мере, в какой вызвали отвращение крайнее высокомерие и деградация, свидетелем которых он был в Кварцхасаате.
С холма спускалась процессия, и Элрик увидел шестерых мужчин, которые несли на плечах большой куполообразный сундук. С торжественной медлительностью поднялись они в центр возвышения.
Белый свет высвечивал все детали этой сцены. Здесь присутствовали люди из самых разных кланов, хотя все они были одного роста и все средних лет. Зазвучал одинокий барабан, его голос, резкий и чистый, прорезал ночной воздух. Потом к этому барабану присоединился еще один, и еще, и наконец над водой оазиса и крышами кашбеха Мулор Ка Риитц зазвучало не менее двадцати барабанов. Их медленные удары подчинялись сложному ритму, понемногу очаровавшему Элрика своим высоким искусством.
– Это что, похороны? – спросил альбинос у своего нового друга.
Алнак кивнул.
– Но я не знаю, кого хоронят. – Он указал на несколько симметричных холмиков неподалеку под деревьями. – Это типичное кладбище кочевников.
Пожилой человек – его седые волосы виднелись под капюшоном – вышел вперед и начал читать по свитку, который он вытащил из своего рукава. Тем временем двое других открыли резную крышку гроба и, к удивлению Элрика, плюнули внутрь.
Теперь рот разинул Алнак. Он поднялся на цыпочки и смотрел во все глаза – факелы хорошо высвечивали содержимое гроба. Он повернулся к Элрику в еще большем недоумении.
– Он пуст, принц Элрик. Или тело невидимо.
Темп барабанного боя нарастал, ритм усложнялся. Голоса начали распевать, они поднимались и падали, как волны океана. Элрик никогда прежде не слышал такой музыки. Он чувствовал, что она пробуждает в нем неясные эмоции. Он испытал гнев. Он испытал печаль. Он готов был зарыдать. Музыка продолжалась, ее интенсивность нарастала. Он жаждал присоединиться к пению, но не понимал ни слова на этом языке. Ему казалось, что эти слова гораздо старше языка Мелнибонэ, а тот был много старее языков любого из Молодых королевств.
И вдруг голоса и барабаны смолкли.
Шесть человек взяли гроб с возвышения и направились с ним к холмикам, за ними последовали люди с факелами – их свет отбрасывал на деревья странные тени, высвечивал неожиданные пятна сверкающей белизны, вызывавшие недоумение Элрика.
Как только они остановились, барабанный бой и пение возобновились, но на этот раз в них слышалась какая-то праздничная, торжествующая интонация. Собравшиеся медленно поднимали головы, из нескольких сотен глоток вырвалось высокое улюлюканье – явно традиционный клич.
После этого кочевники стали расходиться по своим шатрам. Алнак остановил женщину в богато расписанном зеленью и золотом одеянии и, указав на удаляющуюся процессию, спросил:
– Что это за похороны, сестра? Я не видел тела.
– Тело не здесь, – сказала она, улыбаясь его недоумению. – Это церемония мести, осуществленная
