Драгоценность в черепе

В честь великого монарха…

— О чем это он? — проворчал фон Виллах.

— О давних временах, — кивнул в ответ Зонзак Элькарэ, — еще до Страшного Тысячелетия.

— Я бы лучше военную песню послушал.

Зонзак Элькарэ жестом попросил его не шуметь. Богенталь продолжал….

И вручал посол дары
(Среди них — булат дамасский,
Амфора из алебастра,
Драгоценная лепнина
Из гробницы Зороастра,
Где вокруг цветет маслина
И чернеет спелый терн.)

Хокмун почти не разбирал слов, но ритм стиха, кажется, оказывал на него определенное воздействие. Сначала он думал, что это — вино, но потом понял, что в какие-то моменты его мозг как бы начинает пульсировать, и давно забытые чувства и ощущения вновь пробуждаются в его груди. Он покачнулся на стуле.

Богенталь пристально взглянул на Хокмуна, продолжая читать и энергично жестикулировать при этом……

А один царедворец
Молодой стихотворец,
Судьбою лелеем,
Умащен елеем,
В лавровом венке
И с лютней в руке,
В рубинах, алмазах,
Опалах, топазах,
В парче златотканой,
С улыбкой жеманной…

— Вам нехорошо, милорд? — наклонившись к Хокмуну, обеспокоенно спросила Иссольда.

— Со мной все в порядке, спасибо.

Сейчас он встревоженно спрашивал сам себя, не прогневал ли он чем лордов Гранбретании и не дали ли они Черному Камню жизнь. Перед глазами у него все поплыло….

Без чувств распростерся
Среди мостовой.
Гудели тромбоны,
Им вторил гобой.
Под звуки осанны
В сей миг император
По телу прошествовал
В туфлях из злата.
Не дрогнула смертного бога стопа,
Вокруг восхищенно ревела толпа…

Сейчас Хокмун видел лишь фигуру и лицо Богенталя и не слышал ничего, кроме ритма и рифм баллады. И еще он удивлялся их очарованию. Даже если предположить, что Богенталь действительно хочет околдовать его… Хокмун не понимал, зачем ему это понадобилось….

В этот день великий город
Был гирляндами украшен
А из окон,
Острых башен,
Дети розы рассыпали,
Гиацинты и пионы.
На мощеные дорожки
Вниз со шпилей, с парапетов
Градом падали букеты
Желтых лилий
И фиалок.
И нередко
В упоении
Человек бросался с крыши
Пред идущим
Глаукомой…

Хокмун сделал большой глоток вина и, уставившись на продолжавшего читать поэта, глубоко вздохнул….

Зажглась звезда,
Взошла луна,
И гимн пробудил
Серафимов
От сна.
Но солнце, чей жар не угас,
Зари отдаляло час.
Был близок тот миг,
Когда царь владык
Достигнет священных руин,
Не зная, что он один
Вправе обряд отменить,
Прервав вековую нить…

Хокмун судорожно вздохнул, как человек, неожиданно угодивший в ледяную воду. Иссольда рукой