— Нет.
Заболела голова, и Хокмун снова почувствовал страх. Он протянул руку и схватил девушку.
Думая, что он падает от усталости, Иссольда вцепилась в него, пытаясь удержать. Руки герцога опустились, и он ничего не смог поделать с собой.
— Вы очень добры ко мне, — сказал он.
— Вы странный человек, — ответила она, как бы разговаривая сама с собой. — И очень несчастный.
— Да…
Он отстранился от нее и направился по дорожке к краю террасы. Могут ли лорды Империи знать, что происходит в его душе? Вряд ли. Но, с другой стороны, они слишком подозрительны и могут в любую минуту дать Камню жизнь. Он глубоко вздохнул, набирая в грудь холодного воздуха, и расправил плечи, вспоминая слова, произнесенные графом Брассом прошлым утром. «Следите за своими мыслями», — сказал граф тогда.
Головная боль усилилась. Он вернулся к Иссольде.
— Я думаю, нам лучше вернуться в замок.
Она кивнула в ответ, взяла его под руку, и они направились обратно.
В парадном зале их встречал граф. Улыбка на его лице выражала дружеское участие, и ничего в поведении графа не подтверждало подозрений Хокмуна. Хотя, подумал Хокмун, граф Брасс, возможно, и догадывается о природе Черного Камня, но не показывает этого, желая обмануть и сам Камень, и лордов Темной Империи.
— Герцог не совсем здоров, — сказала Иссольда.
— Печально слышать это, — ответил граф. — Вам что-нибудь нужно, милорд?
— Нет, — быстро ответил Хокмун. — Ничего. Спасибо.
Направляясь к лестнице, он старался ступать твердо и уверенно. Иссольда шла рядом, поддерживая его под руку. У дверей в свои покои он остановился и посмотрел на нее. Глаза девушки были широко раскрыты и полны сочувствия. Она подняла свою нежную руку и на мгновение коснулась его щеки. От этого прикосновения по телу Хокмуна пробежала дрожь, и он глубоко вздохнул. Затем она повернулась и проворно сбежала вниз.
Хокмун вошел в комнату и бросился на кровать. Все тело его было напряжено. Он часто дышал и отчаянно пытался понять, что происходит с ним и откуда такая адская боль в голове. В конце концов ему удалось заснуть.
Проснулся он около полудня, чувствуя в теле странную слабость. Но боль почти прошла. Рядом с его кроватью сидел Богенталь.
— Я ошибался, полагая, что вы уже выздоровели, — сказал он.
— Что со мной? — прошептал Хокмун.
— Насколько я могу сказать, этот приступ лихорадки был вызван теми невзгодами, что выпали на вашу долю, и, боюсь, нашим гостеприимством. Вам нельзя было есть так много жирной пищи и пить так много вина. Нам бы следовало это сразу понять. Но не расстраивайтесь, дорогой герцог, скоро это все пройдет.
Хокмун не поверил ни единому слову Богенталя, но предпочел промолчать. Неожиданно слева от себя он услышал кашель, повернул голову, но увидел лишь приоткрытую дверь, ведущую в кладовую. Кто-то находился там. Он вопросительно посмотрел на Богенталя, но философ сделал вид, что ничего не слышал, и с заинтересованным видом продолжал проверять его пульс.
— Ты не должен бояться, — донесся из кладовой голос. — Мы хотим помочь тебе. — Это был голос графа. — Мы знаем происхождение Камня у тебя во лбу. Когда ты почувствуешь себя лучше, спускайся в зал. Там тебя встретит Богенталь и заведет с тобой какой-нибудь ничего не значащий разговор. И, пожалуйста, не удивляйся, если его поведение покажется тебе немного странным.
Богенталь вздохнул и поднялся со стула.
— Ну, скоро вы будете совсем здоровы, милорд. А сейчас я оставлю вас. Отдыхайте.
Хокмун наблюдал за философом, пока тот не скрылся за дверью. Потом он услышал, как хлопнула еще одна дверь — ушел граф Брасс. Как они смогли узнать правду? И чем это может для него обернуться? Лорды, должно быть, уже раздумывают над неожиданным поворотом событий и, наверняка, начали что- нибудь подозревать. Они могут дать Камню жизнь в любую минуту. Почему-то понимание этого сейчас встревожило его куда больше, чем прежде.
Хокмун решил, что ему ничего не остается, как послушаться графа Брасса, хотя, если граф действительно узнал о цели его визита в Камарг, то месть его, вероятно, будет не менее жестокой, чем месть лордов Гранбретании.
Когда наступил вечер, и в комнате потемнело, Хокмун встал с кровати и спустился в парадный зал. Там никого не было. Он беспокойно озирался по сторонам в мерцающем свете каминного пламени и размышлял, в какую историю он попал на этот раз.
Вскоре из дальней двери вышел Богенталь и, улыбаясь, подошел к нему. Он заметил, что губы философа беззвучно шевелятся. Потом Богенталь, склонив голову, сделал вид, что внимательно слушает ответ Хокмуна, и тогда герцог, наконец, понял, что все это предназначено тем, кто, благодаря волшебной силе Черного Камня, с таким интересом наблюдает за ними.
Услышав за спиной звук шагов, Хокмун не обернулся. Он продолжал притворяться, будто участвует в разговоре с философом.
Немного погодя раздался голос графа.
— Дорогой герцог, мы знаем, что такое Черный Камень, и нам известна цель вашего визита сюда. Правда, мы также понимаем, что вас заставили сделать это. Сейчас я попытаюсь объяснить…
Хокмун был несколько потрясен странностью ситуации: с одной стороны Богенталь, старательно изображающий разговор, с другой — голос графа, исходящий словно ниоткуда.
— Сразу, как вы оказались в замке, — продолжал граф, — я понял, что Черный Камень — это нечто большее, чем вы рассказали нам тогда, хотя, возможно, вы и сами не знали этого. Боюсь, что там, в Гранбретании, не очень-то высокого мнения обо мне. Я достаточно долго и много изучал магию и всевозможные науки, и у меня есть та древняя рукопись, где описана машина Черного Камня. Однако сначала я не мог решить, знаете ли вы сами о возможностях Камня, и постарался выяснить это, не вызвав подозрения у лордов. Для этого нам пришлось лишить вас сознания и тем самым хоть на какое-то время отключить Черный Камень.
В строчках сочиненной Богенталем баллады и им же столь вдохновенно в тот вечер прочитанной было скрыто заклинание — руна. Нашей целью было вызвать у вас обморок. Рунический стих с его особым ритмом и размером был создан специально для вас, дорогой герцог. И, как видите, мы не ошиблись вы впали в кому. Мы надеялись, что лорды сочтут, что вы слишком много выпили, и не будут искать причину вашей неожиданной слабости в замечательных стихах Богенталя. Пока вы спали, нам с Богенталем удалось проникнуть в ваше подсознание. И должен вам сказать, что это было не так просто сделать — уж слишком глубоко оно у вас скрыто — как напуганный зверек, который зарывается в землю так глубоко, что начинает задыхаться и умирает от недостатка воздуха. Но зато мы узнали все или почти все из того, что произошло с вами в Лондре. И надо сознаться, что я готов был убить вас, когда узнал об истинной цели вашего приезда в Камарг. Но затем я понял, что внутри вас идет борьба, о которой вы даже не подозреваете. И если бы это состояние не было столь очевидным, я вынужден был бы убить вас или позволить Черному Камню сделать это.
Хокмун, все это время продолжавший поддерживать немой разговор с Богенталем, услышав эти слова, вздрогнул.
— Однако, — продолжал граф, — я понял, что вы не виноваты в случившемся и что, убив вас, я убью потенциального и очень опасного врага Гранбретании. Хотя я сохраняю нейтралитет, Гранбретания сильно оскорбила меня, и в свете этого я не желал бы смерти такого человека, как вы. Теперь вы знаете, что нам все известно. Но именно поэтому, дорогой герцог, ваше положение не столь уж и безнадежно. Я могу временно нейтрализовать силу Черного Камня. Когда я закончу говорить, вы спуститесь в мои покои, и там мы займемся вами. У нас мало времени. Поэтому поторопитесь.
Хокмун услышал удаляющиеся шаги графа. Богенталь улыбнулся герцогу и громко сказал:
