барона была закована в медные латы, и голову ее закрывал специальный шлем, формой напоминающий голову огромного волка.
Дрожала земля, и вокруг разносился звон и бряцание оружия. В воздухе стоял запах пота.
Хокмуну некогда было рассматривать войско Империи. Он внимательно осматривал реку и тяжело груженые баржи на ней. Их было так много, что они, двигаясь, задевали борта друг друга. Хокмун улыбнулся и прошептал лежащему рядом воину:
— Это как раз то, что нам надо. Смотри, здесь весь их транспортный флот. Нам надо успеть обойти их.
Они сбежали с холма. Хокмун вскочил в седло и дал знак отряду следовать за ним. Нельзя было терять ни минуты.
Они мчались почти весь день, пока армия Гранбретании не осталась просто облачком пыли где-то далеко на юге, и река была свободна от кораблей Империи. Здесь Рона сужалась и становилась мельче, проходя по древнему каналу с каменными берегами. Здесь же был возведен мост через реку. На одном берегу реки местность была ровной, на другом — плавно шла под уклон, спускаясь в долину.
В наступивших сумерках Хокмун перебрался вброд на другой берег, внимательно осмотрел каменные берега, опоры моста и ощупал дно реки. Вода, просачиваясь сквозь звенья кольчуги, леденила ноги. Канал был в очень плохом состоянии. Построенный еще до наступления Страшного Тысячелетия, он с тех пор ни разу не восстанавливался. Его строители, видимо, пытались зачем-то изменить русло реки. Сейчас Хокмун намеревался найти каналу иное применение.
На берегу, ожидая его сигнала, с огненными копьями в руках, стояли несколько воинов. Хокмун выбрался на берег и начал указывать им на определенные места на мосту и берегах. Солдаты отсалютовали и, подняв оружие, направились туда, куда им было указано.
И вот, когда совсем стемнело, из огненных копий вырвалось алое пламя. Оно вгрызалось в камень и превращало воду в пар, пока все не стало единым кромешным адом.
За ночь огненные копья сделали свое дело — раздался резкий звук и мост рухнул в воду, подняв целое облако брызг. Солдаты сразу же перенесли все внимание на западный берег. Огнем они вырезали каменные блоки из него и сбрасывали их в реку, которая уже бурлила, огибая блокировавший русло упавший мост.
К утру у реки было новое русло — широкая долина. По прежнему руслу бежал лишь крошечный, едва заметный ручеек.
Уставшие, но довольные, Хокмун и его люди, улыбаясь друг другу, вскочили на лошадей и отправились обратно. Они нанесли Гранбретании первый удар. Первый и очень эффективный.
Позволив себе несколько часов отдыха, они вернулись, чтобы следить за войском Империи.
Хокмун улыбался, лежа под кустом и наблюдая за растерянностью гранбретанцев.
Там, где раньше была вода, теперь лежал толстый слой темного ила, и в нем, словно выброшенные на берег киты, лежали боевые корабли и баржи Гранбретании с торчащими вверх носами. Повсюду валялась разбросанная техника, провизия, и метался в панике скот. Среди всего этого бегали солдаты, лихорадочно пытающиеся вытащить увязшие баржи и спасающие барахтающихся в грязи животных.
Над рекой стоял невообразимый шум. Строгие четкие ряды наступавших армий были нарушены. Даже надменным кавалеристам пришлось использовать своих лошадей как тягловую силу, чтобы подтаскивать баржи поближе к берегу. Начали ставить палатки — видно, Мелиадус понял невозможность дальнейшего продвижения, пока не будет спасен груз. Хотя вокруг лагеря и была выставлена охрана, все свое внимание она обращало на реку, а не на холмы, где ждали своего часа Хокмун и его люди.
Было уже довольно темно, и поскольку орнитоптеры не могут летать по ночам, барону Мелиадусу, чтобы выяснить причину внезапного обмеления реки, придется дожидаться утра. Затем, узнав причину, он пошлет туда (так думал Хокмун) инженеров, чтобы ликвидировать затор. Хокмун был готов к этому, и сейчас было самое время подготовить людей. Он спустился ползком по склону холма и оказался в маленькой лощине, где отдыхали его солдаты. У него возник план, успешное выполнение которого, как ему казалось, должно было парализовать войско Империи.
Наступила ночь. Люди в долине продолжали свою работу при свете факелов — вытаскивали на берег тяжелые военные машины и многочисленные мешки и корзины с провиантом. Мелиадус, горящий желанием побыстрее добраться до Камарга, не давал солдатам ни минуты отдыха. Позади него, почти у самой реки, раскинулся огромный лагерь. Каждый Орден образовывал свой круг палаток, в центре которого устанавливал свой штандарт. Но сейчас палатки пустовали. Все люди были заняты работой.
Охрана не заметила приближающихся к лагерю вооруженных всадников, закутанных в темные плащи.
Хокмун остановил коня, вытащил из ножен меч — тот самый, что дал ему Мелиадус, на мгновение поднял его над головой и затем указал им вперед. Это был сигнал к атаке.
Без боевых кличей, молча — слышно было лишь топот лошадиных копыт и звяканье оружия — воины Камарга, ведомые Хокмуном, устремились вперед. Герцог мчался, низко пригнувшись к шее коня, прямо на опешившего от неожиданности стражника. Удар мечом пришелся в горло солдата, и тот, захлебываясь кровью, упал на землю. Они уже ворвались в первый круг палаток, рубя на скаку натянутые веревки и шеи тех немногочисленных солдат, что пытались остановить их. Хокмун выехал на центр круга и одним могучим ударом перерубил древко установленного там знамени. Это был штандарт Ордена Собаки, и он рухнул, поднимая сноп искр, в горящий рядом костер.
Хокмун, ни на секунду не останавливаясь, направил коня в самое сердце огромного лагеря. На берегу реки еще не знали о нападении — там было слишком шумно, чтобы они могли что-нибудь услышать.
Три всадника мчались навстречу Хокмуну. Ему удалось выбить меч у одного из них, но двое других продолжали атаковать. Ловким ударом Хокмун отрубил одному кисть руки. Второй было попятился, но герцог не дал ему уйти, нанеся удар в грудь.
Конь под Хокмуном поднялся на дыбы, и герцогу стоило немалых усилий удержать его и направить вперед, к следующему кругу палаток. Воины Камарга ехали следом. Вырвавшись на открытое место, Хокмун увидел, что путь им преградила группа воинов, одетых лишь в ночные рубахи и вооруженных короткими мечами и небольшими круглыми щитами. Хокмун закричал что-то своим людям, и те, выставив перед собой мечи, растянулись полукругом. Для того, чтобы зарубить или растоптать преградивших им путь гранбретанцев, много времени не потребовалось, и скоро уже отряд Камарга ворвался в новый круг палаток, круша все на своем пути.
Размахивая блестящим от крови мечом, Хокмун проложил себе путь к центру лагеря и там увидел то, что так настойчиво искал — знамя Ордена Богомола. Драгоценное полотнище со всех сторон окружали солдаты в шлемах, со щитами в руках. Даже не посмотрев, следует ли за ним кто-нибудь из камаргцев, Хокмун с яростным криком ринулся вперед. Дрожь пробежала по его руке, когда удар меча пришелся в щит ближайшего воина, но он снова поднял свое смертоносное оружие, и на этот раз щит раскололся. Солдат упал, кровь залила его лицо. Следующий взмах меча, и еще одна голова покатилась с плеч. Меч Хокмуна поднимался и опускался, словно часть какой-то безжалостной и неутомимой машины. Сейчас к герцогу присоединились воины Камарга, и они начали теснить гранбретанцев все дальше и дальше, заставляя их пятиться и отступать ближе к знамени.
В разорванной кольчуге, потеряв щит, Хокмун продолжал сражаться, и вот уже у штандарта остался лишь один защитник.
Хокмун, усмехнувшись, подцепил острием меча шлем воина, сорвал его с головы и молниеносным ударом рассек череп солдата надвое. Затем он выдернул из земли знамя, поднял его высоко над головой, показывая всем, и, повернув коня, дал знак отряду уходить. Боевые лошади Камарга легко перепрыгивали через валяющиеся повсюду трупы и опрокинутые палатки.
Неожиданно за спиной Хокмуна раздался крик:
— Ты видел его?! У него во лбу Черный Камень!
И Хокмун понял, что совсем скоро барон Мелиадус узнает, кто разгромил его лагерь и выкрал самое священное из знамен Гранбретании.
Он повернулся на крик и, потрясая знаменем, громко засмеялся.
— Хокмун! — закричал он. — Хокмун!
Это был боевой клич его предков, и он сейчас непроизвольно вырвался из его груди, видимо, под
