— Я здесь в связи с поисками Грааля, — объяснил я молодой королеве, — ищу отшельника по имени Филандер Гроот и имею смелость полагать, что Ваше Величество знает, где он находится.
— Я знаю это, но пока мне не хочется говорить вам это. Чем может господин Гроот быть вам полезен?
— Этого я пока не знаю. Мне дали понять, что его необходимо разыскать и рассказать ему мою историю.
— Ваша история необычайна?
— Некоторые могли бы подумать, что более чем необычайна, Ваше Величество.
— И вы не расскажете ее мне?
— Я не расскажу ее никому, только Филандеру Грооту, так как может оказаться, что он в состоянии мне помочь.
Она кивнула.
— Вы хотите разделить с ним затворничество, верно?
— Вполне может статься.
— Это его порадует.
Она склонила голову.
Седенко горячо заговорил:
— Он на пути к вещи Божьей, Ваше Величество. Когда он найдет Грааль…
Я попытался его прервать, но королева подняла руку.
— Нас не переубедить и нам ничего не доказать, господин. Здесь мы верили не только в Небеса, но и в Ад. Мы молимся не только Богу, но и Дьяволу. И мы верим только в меру.
Я не смог скрыть своего скепсиса, что она сразу же заметила.
Она улыбнулась.
— Мы находим успокоение в состоянии вещей. Благоразумие и спокойствие у нас не пересекаются.
— Я всегда воспринимал доброжелательство как несбыточную мечту, Ваше Величество, или, по крайней мере, то, чему не дано сбыться еще долгое время.
Она была раздосадована моими словами.
— О, мы относимся друг к другу очень доброжелательно, капитан, и у нас есть музыка, живопись, театр…
— Перечисленные вами вещи не являются действительными предметами борьбы. Вы пропустили человеческие амбиции. Какой вес имеют эти вещи искусства? Каких высот тела и духа они достигают?
— Мы живем в мире, — ответила она тихо. — Мы не закрываем глаз. Когда молодые люди нашей долины достигают восемнадцатилетия, мы отправляем их во внешний мир, и там они познают человеческую нужду, боль и то, что властвует людьми. И потом они приносят свои знания обратно. Здесь, в спокойствии, они обдумывают их и постепенно вникают в основные положения нашей философии.
— Вы благоприятствуете счастью, — сказал я как-то неубедительно.
— Такие мы есть.
— Итак, справедливости не может быть без счастья?
— Вполне возможно, капитан.
— И основное то, что вы посылаете своих молодых людей набираться опыта. Это совершенно не то, чем если бы они были ввергнуты во внешний мир сами.
— Но на деле оказывается, что это лучше, чем если бы они совсем ничего бы не знали о внешнем мире.
— Мне кажется, милостивая госпожа, что вы подменяете счастливое существование каким-то суррогатом. Но что все-таки в вашей стране является главным?
— Ни одна армия без знания не сможет добраться сюда.
— Ни одна армия этого не сможет. Но что, к примеру, будет, если ваши враги обучат орлов переправлять солдат через золотые облака?
— Это трудно представить, — засмеялась она.
— Для каждого, кто живет, основываясь на собственном опыте и не имеет выбора, это, конечно же, трудно представить.
Она пожала плечами.
— Но все-таки мы счастливы.
— И я рад, милостивая госпожа, что вы такие.
— Вы приятный гость, капитан. Проведете ли вы несколько дней при моем дворе?
— Мне очень хотелось бы этого, но я должен найти Филандера Гроота так быстро, насколько это возможно. Это часть моего договора.
— Ну хорошо. Отправляйтесь по дороге, которая ведет из города на запад. Вы достигнете леса. В этом лесу есть широкая просека, где стоит одинокий засохший дом. Филандера Гроот можно встретить там, если ему это понравится.
— В какое время?
— Он не соблюдает времени. Он должен сам увидеть вас. Ну, капитан, надеюсь, вы все-таки поедите с нами и расскажете о ваших приключениях?
Седенко и я приняли приглашение. Обед был изысканным. Мы полностью наелись, а потом провели ночь в хороших постелях. Утром мы покинули город молодой королевы, выехав по западной дороге.
Леса мы достигли довольно быстро и легко нашли просеку, где разбили лагерь, решив дожидаться Гроота. Свежий, пьянящий воздух, красота и запах цветов привели нас в расслабленное настроение.
— Хорошее место для уединения, в старости, — сказал Седенко, не спускающий глаз с громадного мертвого дерева. — Но, конечно же, не место, где можно жить, когда ты молод. Никакой борьбы, ничего, кроме охоты…
— Противопоставить это место суетности мира может любой, достигший сорока, — проговорил я. — Я не нахожу ничего, чем меня могло бы привлечь это место. Возможно, предпосылками для душевного здоровья. Рассудок говорит мне, что здесь может жить только душевнобольной.
— В чем-то вы правы, капитан, — согласился Седенко. — Природа здесь щедра. Она здорова и благополучна. И это ли не то, чего мы желаем под конец своих дней?
— Здоровый зверь должен держать свое тело и рассудок в постоянном движении, — возразил я.
— Но не всегда, капитан, — Седенко выглядел немного огорченным тем, что я не во всем соглашаюсь с ним.
Я улыбнулся.
— Погодите некоторое время, юный казак. После трех дней ожидания на просеке ни у одного из нас не было никакого желания отправляться дальше. Мы обследовали каждый уголок в округе, все дубы, распадки и подлески. Мы подстригли своих коней. Седенко лазил на каждое дерево, на которое можно влезть. Я просматривал волшебные книги, врученные мне Сабриной, без того, чтобы особенно понять их содержание. Я также просмотрел все карты и определил, что район Серединной Границы должен существовать в пространстве где-то между странами, где, по понятиям моего мира, для него не было места.
На утро пятого дня я собрался и был готов скакать дальше, чтобы покинуть Долину Золотых Облаков.
Дорогу к Граалю мне придется отыскать без Гроота, сказал я себе.
И эти слова, будто обладая магической силой, заставили появиться щегольски одетого человека, который приближался к нашей лагерной стоянке и выглядел немного смущенным, однако был в хорошем настроении. Его одежда была украшена гирляндами тесемок и бархатными лентами, золотыми и серебряными застежками и шитьем, а меч совершенно не вязался с нарядом иказался ненужным. Он шагал, опираясь на чрезвычайно большой посох и распространял запах венгерской воды. Широкая лента его шляпы была утыкана белыми и серебряными перьями, маленькая бородка и усы густо напудрены, как у знатного французского дворянина. Он смотрел на меня удивительно доброжелательно и при этом махал рукой в знак приветствия.
— Желаю вам доброго утра, мои господа, — сказал щеголь. — Я готов познакомиться с вами.
— Мы здесь не для того, чтобы терять время на разговоры с человеком, разодетым, как женщина, —
