Девушка тоже, казалось, была очарована альбиносом. Между ними возникло нечто вроде притяжения, такого сильного, какого они и представить себе не могли, – притяжения, вполне способного направить их судьбы по путям, далеким от тех, по которым они шли прежде.
Ночь снова наступила быстро – в этих краях дни были короткие. Пока Мунглам занимался костром, нервно поглядывая по сторонам, Зариния, чье богато украшенное золотом платье поблескивало в свете разгорающегося пламени, грациозно подошла к альбиносу, который сортировал собранные растения. Она искоса глянула на Элрика и, увидев, что он поглощен своим занятием, уставилась на него с нескрываемым любопытством.
Он поднял на нее взгляд и едва заметно улыбнулся. Глаза его сейчас казались такими беззащитными, а странное лицо было приятным и откровенным.
– Некоторые из этих растений – лечебные, – сказал он. – Другие используются, чтобы вызывать духов. Третьи придают человеку необыкновенную силу, а четвертые погружают в безумие. Они будут мне полезны.
Она села рядом с ним, ее рука с пухлыми пальчиками отбросила со лба назад черные волосы. Маленькая грудь девушки поднялась и тут же опала.
– Неужели ты и в самом деле тот ужасный человек, приносящий только несчастье, о котором говорят легенды, господин Элрик? Мне в это трудно поверить.
– Я принес несчастье во многие места, – сказал он. – Но обычно там уже и без меня хватало зла. Я не ищу себе оправданий, поскольку знаю, что собой представляю и что совершил. Я убивал злобных колдунов и уничтожал угнетателей, но, помимо этого, на мне лежит вина за убийство нескольких мужчин, которые были прекрасными людьми, и одной женщины – моей кузины, которую я любил и которую убил… вернее, это сделал мой меч.
– Ты хозяин этого меча?
– Я сам себе часто задаю этот вопрос. Без меча я беззащитен. – Он положил руку на рукоять Буревестника. – Я должен быть благодарен ему. – И опять его красные глаза обрели необычайную глубину, словно пряча какие-то горькие чувства.
– Извини, если я затронула какие-то неприятные воспоминания…
– Не извиняйся, госпожа Зариния. Эта боль всегда во мне, не ты поместила ее туда. Напротив, ты своим присутствием облегчаешь ее.
Она робко взглянула на него и улыбнулась.
– Я не какая-нибудь легкомысленная девица, мой господин, – сказала она, – но…
Он быстро встал.
– Мунглам, как там у тебя костер, хорошо горит?
– Да, Элрик. Не погаснет всю ночь. – Мунглам наклонил голову. Не в привычках Элрика было задавать такие пустые вопросы, однако Элрик так больше ничего и не сказал – и Мунглам, пожав плечами, отвернулся.
Поскольку больше ему ничего не приходило в голову, Элрик сказал, тихо и взволнованно:
– Я вор и убийца, я мало подхожу…
– Господин Элрик, я…
– Ты увлеклась легендами, только и всего.
– Нет, если бы ты чувствовал то, что чувствую я, то думал бы иначе.
– Ты молода.
– Я уже достаточно повидала.
– Берегись. Я должен следовать своей судьбе.
– Твоя судьба?
– Это вовсе не судьба, это нечто куда более страшное, называемое роком. И я обычно безжалостен, за исключением тех случаев, когда вижу что-то в собственной душе. Только тогда я испытываю жалость. Я жалею. Но я не люблю заглядывать к себе в душу, и это часть того рока, который преследует меня. Но то не предначертание, не звезды, не люди, не демоны и не боги. Посмотри на меня, Зариния, это я – Элрик, несчастная белая игрушка в руках богов времени, Элрик из Мелнибонэ, который сам идет к страшной гибели.
– Это самоубийство!
– Да, я медленно, но неизбежно иду к смерти. И те, кто идет со мной, тоже страдают.
– Ты говоришь неправду, господин Элрик. Тебя снедает чувство вины.
– Потому что я виновен.
– И господин Мунглам – тоже жертва рока и идет с тобой к гибели?
– Он не похож на других – его защищает самоуверенность.
– Я тоже уверена в себе, господин Элрик.
– Но твоя уверенность проистекает из твоей молодости, а это совсем другое дело.
– Что же, я должна потерять ее вместе с молодостью?
– У тебя есть сила. Ты сильна, как и мы. Этого у тебя не отнять.
Она поднялась, раскинув руки.
– В таком случае смирись, Элрик из Мелнибонэ.
И он смирился. Он обнял ее, поцеловал. И не только страсть двигала им, но и нечто более глубокое. Впервые была забыта Симорил из Имррира, когда они с Заринией лежали вместе на мягкой траве, забыв о Мунгламе, который с обидой и ревностью полировал свой кривой меч.
Они все уснули, и костер догорел.
На радостях Элрик позабыл о том, что должен стоять на страже, а Мунглам, чьи силы не подпитывались никаким сторонним источником, охранял их покой сколько мог, а потом его сморил сон.
И тогда в тени жутких деревьев осторожно зашевелились неуклюжие фигуры. Обитатели Орга – уродливые, искалеченные – стали подбираться к спящим.
Чутье разбудило Элрика, и он открыл глаза. Он взглянул на Заринию – она лежала рядом, и лицо ее было спокойным. Он повел глазами, не поворачивая головы, и тут же увидел опасность. Элрик перекатился через спину, схватил рунный меч и выхватил его из ножен. Меч взвыл, словно рассердившись на то, что его разбудили.
– Мунглам! Опасность! – в страхе закричал Элрик, ведь ему теперь нужно было защищать не только свою жизнь.
Мунглам приподнял голову. Его кривой меч лежал у него на коленях. Он вскочил на ноги и подбежал к Элрику. И тут же вокруг них сомкнулся круг аборигенов.
– Виноват, – сказал Мунглам.
– Это моя вина, я…
Аборигены бросились на них. Элрик и Мунглам встали, защищая девушку, которая тоже проснулась, увидела, что происходит, но не закричала. Напротив, она огляделась в поисках оружия для себя и, ничего не найдя, осталась там, где была, что в этой ситуации было наилучшим выбором.
Невнятно тараторящие зловонные существа числом около дюжины, вооруженные тяжелыми и опасными клинками, похожими на мясницкие ножи, набросились на Элрика и Мунглама.
Буревестник завыл и, отразив удар ножа, разрубил шею наступавшего. Голова покатилась по траве. Из туловища, рухнувшего в кострище, хлынула кровь. Мунглам нырнул, уворачиваясь от удара, потерял равновесие, упал и нанес удар по ногам противника, перерубив сухожилие, отчего тот с воплем упал наземь. Мунглам, не останавливаясь, сделал выпад и поразил в сердце еще одного. Потом он вскочил на ноги и встал плечом к плечу с Элриком – Зариния укрылась за ними.
– Кони! Если это безопасно, постарайся их привести, – крикнул Элрик Заринии.
Им еще противостояли шесть аборигенов, и Мунглам застонал, когда удар клинка выхватил у него кусок мышцы из левой руки. Он нанес ответный удар, вонзив меч в горло противнику, потом чуть повернулся и размозжил голову еще одному. Они перешли в наступление на взбешенного врага. Левая рука Мунглама была вся в крови, но он вытащил из ножен свой длинный кинжал и, ухватив его так, чтобы большой палец лежал на клинке, отразил удар врага, сблизился с ним и убил его ударом кинжала снизу вверх, едва сдержав крик от мучительной боли в собственной ране.
Элрик держал огромный рунный меч обеими руками, разя им направо и налево, нанося удары по
