Клостерхейм знает, как нас одолеть, то его ждало разочарование.
Заметив, что индейцы начали отставать, я удивилась. Вскоре они оказались далеко позади. Очевидно, они разрабатывали новую стратегию. Клостерхейм, в свою очередь, разумеется, настаивал на возобновлении погони. Я знала его вполне достаточно, чтобы понимать это.
Лес стал реже, разбиваясь на отдельные рощи, и перед нами потянулись открытые пространства, поросшие колышущейся травой. Впереди вздымались высокие горы. Пигмеи скрылись среди стеблей травы и дикой кукурузы. Судя по дымку, вившемуся за нашими спинами, по крайней мере некоторые из них стали лагерем. Однако подозрения Белого Ворона не улеглись. Он сказал, что это старая уловка, когда один человек поддерживает огонь, а остальные продолжают преследование.
Тем не менее, присмотревшись к дыму внимательнее, он решил, что большинство пукавачи готовят у костра пищу. Судя по густоте и цвету дыма, охота принесла им хорошую добычу. Это был знак для отставших и заблудившихся, по которому те могли отыскать лагерь.
Айанаватта сказал, что пукавачи слишком цивилизованны, чтобы есть сырое мясо. Костер сигнализировал о том, что жаркого хватит на всех.
Пукавачи понимали, что этот знак сумеет прочесть и друг и неприятель.
Они приостановили охоту на нас, по крайней мере, на время.
– А туши большого оленя хватит, чтобы набить их крохотные животы!- Айанаватта рассмеялся.
Я спросила, много ли существует людей ростом с пукавачи. Казалось, Айанаватта удивился.
– В землях пукавачи все под стать их размерам,- ответил он.- Даже самые крупные чудовища там значительно мельче наших.
– И это обстоятельство облегчало и одновременно затрудняло мое положение,- вмешался Белый Ворон.- Меня трудно убить, но легко заметить!
Пукавачи были обитателями скалистых гор на юго-западе и жили в пещерных городах. Практически вся их деятельность происходила внутри. Посещая Ипкептеми Мудрого, величайшего знахаря племени, Белый Ворон бывал вынужден с трудом пробираться узкими туннелями.
– Вы действительно похитили их сокровища?- спросила я. Черный клинок представлял для меня значительный интерес.
– Мой долг – вернуть племени какатанава драгоценный талисман,- ответил юноша.- Только я могу обращаться с металлом, поскольку племя потеряло своего предыдущего Белого Ворона.
– Кто был этот человек?- едва ли не робко поинтересовалась я, не в силах отделаться от мысли, что эти расспросы могут поставить меня в неудобное положение.
Ответ молодого человека оказался для меня полной неожиданностью.
– Мой отец,- сказал он.
– Как его звали?
– Его и сейчас зовут Белым Вороном,- отозвался юноша, не без удивления посмотрев на меня.
Я виновато умолкла, сообразив, что своим вопросом нарушила приличия.
Попав в этот странный мир, где ты вынужден был следовать предначертаниям своих грез, либо оказывался в чистилище, я вновь окунулась в знакомую сверхъестественную атмосферу и была готова к любым странностям. Ко мне возвращались старые понятия о дисциплине. Мне предстояло трудиться не покладая рук. Даже самые заядлые искатели приключений сознают, насколько важны в их жизни форма и ритуал. В карточной игре огромное значение имеет случай, но ее невозможно вести без строгого соблюдения правил.
Тем вечером, раньше обычного разбив лагерь, мы играли в шарики. Эта игра чем-то напоминала триктрак, однако требовала большей остроты памяти и сообразительности. Айанаватта сказал, что подобные забавы широко распространены в его народе. Лучшие игроки пользуются особым уважением и носят специальные имена. Их кличут 'вабенозе', или, в шутку, 'шешбуваками', то есть, утками – именно так называются шарики для игры.
– Такое чувство, будто бы мы всецело находимся в руках судьбы, словно вот эти скачущие шарики,- заметила я.- Имеем ли мы власть хотя бы над чем- нибудь, или попросту сохраняем статус-кво по мере своих сил?
Айанаватта сомневался в этом.
– Я завидую вашим способностям, графиня Оуна. Я по-прежнему стремлюсь перемещаться Белыми путями между мирами, но до сих пор мои путешествия в грезах, сколь бы опасны и поучительны они ни были, осуществлялись иными средствами.
Айанаватта добавил, что не знает, в какой мере я являюсь игрушкой в руках судьбы – более или менее, чем он сам. Он сказал, что намерен совершить только один такой переход, а потом его дух достигнет очередного этапа развития.
Я рассмеялась и легкомысленно пообещала ему:
– Если сумею, возьму вас с собой. Каждое разумное существо должно хотя бы однажды пройти извилистыми ветвящимися лунными дорогами.- Женщины, подобные мне, вновь и вновь преодолевают эти пути.
Перемещаясь по ним, играя свои роли, мы плетем паутину мультивселенной, создавая ткань времени и пространства. Под воздействием наших легенд, грез и желаний изначальная материя порождает вещество и структуру всего мироздания.
Божественная простота, сказала я. Вместе с ней приходит исчерпывающее понимание собственной значимости как индивидуума, понимание того, что каждый поступок, совершенный ради общего блага, служит твоим собственным интересам, и наоборот.
– Лунные дороги – самые сложные и вместе с тем самые простые пути.
Порой меня одолевают угрызения совести из-за того, с какой легкостью я перемещаюсь среди сфер.- Каждый посвященный надеялся обрести способность переходить из мира в мир, данную от рождения похитителям снов и вольным странникам в грезах.
Наши подсознательные навыки наделяют нас могуществом, делают нас опасными, но вместе с тем в высшей мере уязвимыми, особенно когда такие люди как Гейнор бросают вызов глубинным основам веры, на которой построены все прочие наши реалии.
– Лунная дорога не всегда прямая и легкая,- сказала я Айанаватте.- Иногда требуется целая жизнь, чтобы преодолеть весьма короткий ее участок. Иногда ты вынужден вернуться туда, где начинался твой путь.
– Иными словами, поступки человека определяет обстановка, ситуация, в которой он оказался?- Белый Ворон сделал несколько быстрых движений пальцами. Шарики затрещали и запрыгали, словно планеты, потом замерли в неподвижности. Он выиграл партию.- Именно этому вы научились во время своего мусрама?- Юноша насмешливо посмотрел на меня, давая понять, что при желании может пользоваться многими языками. Большинство из нас владеет несколькими символическими языками, что создает для нас определенные трудности, когда мы пользуемся логикой и звучанием слов. Мы в равной степени восприимчивы к языкам улиц и лесов. Зачастую мы не обращаем внимания, на каком языке говорим, и нам требуется совсем немного времени, чтобы изучить еще один. Но этот навык весьма примитивен по сравнению с умением манипулировать природными явлениями, а посему наша способность заимствовать чужие облики становится едва ли не второй натурой. Белый Ворон осторожно напомнил мне, что и он является адептом.
– Белому Ворону племени какатанава не пристало по своей прихоти бродить среди миров,- сказал он. Айанаватта разжег трубку, но юноша отказался курить, объяснив свое нежелание следующим образом:
– Сейчас пукавачи нам не угрожают, однако было бы разумно выставить дозор. Я отправлюсь вперед на поиски одного своего друга и, надеюсь, мы с вами встретимся завтра утром. В противном случае продолжайте двигаться к горам, как раньше. Вы найдете меня.
С этими словами он растворился в ночи.
Мы еще некоторое время курили и беседовали. Айанаватте доводилось иметь дело с пигмеями. Они обладали знаниями и опытом, недоступными для большинства других людей, и были честными дельцами, хотя и неуступчивыми в торговле. Когда я сказала, что во время последней моей встречи с Клостерхеймом тот был одинакового со мной размера, Айанаватта улыбнулся и кивнул, как будто не видел в этом ничего особенного.
– Я уже говорил вам,- отозвался он,- что мы живем в особое время.
Я спросила, знает ли он, почему Клостерхейм сравнялся ростом с пукавачи, Айанаватта покачал головой. Об этом может знать Белый Ворон. Гиганты и карлики покидали свои миры. Но именно он и ему подобные начали этот процесс, изучая эти миры. Что ни говори, он, а вместе с ним и Белый Ворон, нарушили правила задолго до того, как пукавачи стали перемещаться на север. Карлики всегда жили в мире с теми, кто занимал остальные две сферы, и все три народа имели свои собственные охотничьи угодья. Айанаватта знал лишь, что чем ближе Священное древо, тем теснее смыкаются миры.
Я начинала понимать, что мультивселенная не имеет центра, точно так же как его нет у животного или дерева. Однако если у нее была душа, то, по всей видимости, именно о ней сейчас говорил Айанаватта. Если многообразие всего сущего определить яркой живой метафорой, то ничто не мешает мультивселенной иметь душу. Я развернула свою накидку из бизоньей шкуры и закуталась, спасаясь от холода.
Сегодня Айанаватта наслаждался трубкой больше обычного. Он лежал на боку, любуясь почти полной, в три четверти луной, поверх которой плыли белые полупрозрачные облака, гонимые легким ветерком с юга.
От прохлады его защищала рубашка тончайшей ручной работы из мягкой шкуры. Как и брюки, и отороченная мехом шапочка, которые он натянул, укрываясь от ночного холода, рубашка была расшита полудрагоценными камнями и иглами дикобраза. И вновь при взгляде на него у меня возникло впечатление, будто бы передо мной джентльмен викторианской эпохи, искатель приключений, которому приятно жить под открытым небом.
Он уже снял орлиные перья и спрятал их в трубку, которая специально служила для этой цели, но оставил в ушах длинные серьги. Замысловатая татуировка как нельзя лучше подчеркивала правильные чувственные черты его лица. Он глубоко вдохнул дым из трубки и подал мне чашу; я воткнула в нее свою тростинку и затянулась.
– Разве не может оказаться так, что душа дерева, которое охраняют какатанава – это совокупность всех наших душ?
Я ответила, что с философской точки это вполне возможно.
– А если эта совокупность – та самая цена, которую мы заплатим, если дерево умрет?- со значением продолжал Айанаватта.
Я втянула дым в легкие, ощущая аромат мяты, розмарина, ивы и шалфея.
Я вдыхала аромат цветника и леса одновременно! В отличие от табака эта смесь приносила чувство бодрости и здоровья; по всему моему телу распространилась легкость.
– Значит, ради этого мы ведем свою борьбу?- спросила я, возвращая ему чашу.
Он вздохнул.
– Я думаю, да. Когда Закон сходит с ума и Хаос остается единственной опорой Равновесия, многие полагают, что мы уже побеждены.
– Но вы не согласны с этим?
– Разумеется, нет. Я проделал духовное путешествие в собственное будущее и знаю, каким образом должен сыграть свою роль в поддержании Равновесия. Я четыре года получал образование в четырех мирах. Я научился видеть будущее в грезах и обзаводиться плотью и формой. Я читал свою собственную историю в книгах людей-лошадей. Я слышал, что ее называют выдумкой. Но я воплощу ее в жизнь и тем самым верну уважение к песне и ее певцу.
Он еще раз глубоко с наслаждением затянулся дымом. На его лице появилось выражение непреклонной решимости.
– Я знаю, что должен сделать ради исполнения своего духовного предназначения. Я должен прожить свою историю так, как она написана.
