своими грезами и вернуться к нормальному существованию.
Мне очень не хватало поддержки и совета моего старого наставника князя Лобковица. Он был нерушимой крепостью, надежным маяком в океане моих эмоций и понимал структуру мультивселенной лучше, чем кто бы то ни было. С его помощью я научилась хотя бы отчасти контролировать свой врожденный талант, позволявший мне по собственной воле перемещаться лунными путями.
Кое-кто называл мириады миров мультивселенной Теневой вселенной, или Мирами грез. Некоторые считали их реальными. Другие видели в них иллюзию, символ, всего лишь отражение воздействий, слишком интенсивных для наших заурядных чувств. Многие полагали, что в них есть и то, и другое. Были и такие, кто считал нас паразитами мультивселенной, которые обитают в щелях и темных закоулках божественной реальности и ошибочно принимают сырную крошку за роскошную трапезу. Многие космологии признавали существование лишь небольшой группы миров. В чем бы ни состояла высшая истина, некоторые из нас, например, я, обладали способностью переходить из мира в мир более или менее по собственному желанию, а другие прилагали чудовищные усилия, только чтобы сделать шаг из одного отражения своей реальности в другое. Взаимодействие человеческих грез порождало свою собственную цепь реальностей, свою собственную вселенную, в которой путники могли странствовать либо добиваться определенных целей. Именно в этой вселенной вселенных, в мирах страхов души и устремлений сердца действовали похитители снов, зарабатывая себе на жизнь опасным ремеслом.
Каждое малейшее отличие между двумя сферами приводит к столь грандиозным искажениям масштаба, что они словно бы не существуют друг для друга. Каждый шаг по лунному пути переводит нас в пространство других соотношений. А может быть, мы путешествуем вне всяких масштабов, как бы над поверхностью покрытого рябью пруда? По мнению многих это означает, что сама наша сущность непрерывно формируется и преобразуется. Вечное превращение посредством силы воли? Кто мы – пыль, наделенная способностью грезить? Реальность практически невозможно описать простыми словами. Некоторые путешествуют с помощью так называемого колдовства, другие – в грезах или посредством той или иной формы творчества. Каково бы ни было название, такое путешествие требует колоссального напряжения воли.
Преодолевая наши дороги, мы учимся сдержанности. Учимся жить и постигать неведомое. Каждый изгиб лунного пути, ветви великого вечного Древа ведет нас к новым знаниям, пониманию самих себя. Это увлекательная, бесконечная жизнь. Однако у тех, кто, подобно мне, не похищает чужие сны, как это делала моя мать, она со временем вызывает чувство неудовлетворенности. Ульрику удалось вернуть мне ощущение цели, сосредоточить мое внимание на нравственных ценностях. Я научилась бороться с невзгодами в одной крохотной сфере, отказавшись от участия в великом извечном противостоянии Закона и Хаоса.
Лунные пути более не влекут меня. Иногда меня одолевает желание взмыть в воздух и парить над своим домом в серебристо-алых вихрях, слышать музыку, которая возникает, когда пересекаются две определенные сферы, создавая свою величественную гармонию. Но больше всего я жаждала возвращения моей старой жизни с мужем и детьми.
Дни становились все короче и холоднее, но с ходом времени в моей душе крепла надежда. Вскоре мы должны были оказаться в землях какатанава.
Я знала, что отыщу там Ульрика. Но смогу ли я спасти его? Какую цену потребуют за его свободу?
Первые признаки того, что нас вновь преследуют, появились вместе с порывистым ветром, который принес мокрый снег, затянув серой пеленой равнину и скрыв от наших взглядов предгорье. На несколько секунд пелена расступилась, показав нам небольшой холм, поросший остроконечной степной травой и клевером, красочные пятна которого выделялись в скудном свете. Холм находился позади нас и справа. Я оглянулась на него через плечо, и мне почудилось, что я вижу стоящую на нем фигуру, серые одежды которой трепал ветер, а серое лицо казалось воплощением зимней стужи.
Клостерхейм! Упорство этого человека не знало границ. Обрел ли он свои прежние размеры? Я слишком давно не встречалась с ним, чтобы сказать наверняка. Покуда Бес стоически продвигалась сквозь ледяной дождь, я продолжала вглядываться поверх плеча, но так и не увидела Клостерхейма вновь.
Было ясно, что вместе с ним идут пигмеи и его приспешник Два Языка. Я рассказала спутникам о том, что видела. Мы решили возобновить дежурство, когда станем лагерем.
Мы регулярно давали Бес отдохнуть. Белый Ворон сказал, что ее уже несколько лет назад следовало бы отправить на покой. Потом он заговорил о своем сне, о том, что ему было предписано взять с собой мамонта. Бес охотно отправилась в путь.
– Она считает, что это путешествие пойдет ей на пользу, подготовит ее к загробной жизни,- объяснил юноша.
Нам сопутствовала удача. Вечером дождь прекратился, и акварельные лучи солнца высветили рощу массивных старых дубов. Из всех лесов, которые мы миновали, этот был самым густым и древним. Стволы и ветви так тесно примыкали друг к другу, что о лучшем укрытии нельзя было и мечтать.
– Отлично,- сказал Айанаватта, расхаживая по образованной сплетенными ветвями пещере, в которую проникал одинокий луч солнца, освещая нежный побег дерева в центре.- Это самое подходящее место для нашего колдовства. Это мир внутри мира, с крышей, четырьмя углами и деревом в середине. Он усилит наши чары, заставит их работать как положено.
Еще некоторое время он продолжал высказываться на эту тему, но ничего нового не добавил. Мы развели в горшке маленький огонь – точно так же, как вы разжигаете очаг в своем доме. Портить землю в этой древней пещере показалось нам кощунством. Многие ветви здесь были толще стволов, Вероятно, они прожили тысячи лет. Быть может, прежняя цивилизация оставила нам несколько участков нетронутого леса? Или природная катастрофа уничтожила все, кроме двух-трех рощиц деревьев, неподвластных времени?
Айанаватта сжег немного пищи, принеся ее в жертву пещере за то, что она дала нам кров. Деревья обладают особым разумом. За уважение они воздают добром. У меня возникло отчетливое ощущение, что этой ночью я спала в святом приюте, в храме.
Мне снились сны, а ведь такое бывает со мной очень редко. Дерево, под которым я спала, превратилось в мультивселенную, по которой я бродила. Мне снились родственники. Мне снился мир, в котором меня звали Илианой Гаратормской. Она была могучей воительницей, инкарнацией Вечного Воителя, духовной сестрой моего отца. Ее мир целиком состоял из старых деревьев. К северо-западу росли большие красные деревья, к северо-востоку – гигантские дубы и березы. На юге он граничил с мангровыми зарослями и другими, еще более экзотическими растениями. Все они принадлежали к единому сообществу переплетенных ветвей и корней. Буйно цветущие магнолии и рододендроны, громадные хризантемы и розы образовывали мир, в котором Илиана мирно уживалась с всевозможными птицами и чудовищными насекомыми. Она передвигалась по ветвям своего мира точно так же, как я ходила лунными путями.
В моем сне Илиану терзала тревога. Она предвидела закат своего мира.
Смерть всего сущего. Гибель дерева, служившего ей домом, и вместе с ним – свой собственный конец. Она взывала к своим пращурам и к духам своего мира, прося их поддержать ее в последней схватке. Она обращалась к созданиям, которых называла сереброкожими, и, просыпаясь, вспоминала историю Пьеля Д'Аргента из Ле Курбуазье Блан, серебряного человека, принца волшебной страны, которого какатанава именовали Белым Вороном.
Когда я очнулась, мой сон ускользнул от меня. Я всеми силами старалась удержать его, поскольку в каком-то уголке моего сознания брезжила назойливая мысль, связывавшая Белого Ворона с кем-то или чем-то – смутное воспоминание, вероятно, сохранившееся с детства. Я все меньше сомневалась в том, что мы родственники.
Я посмотрела в лицо спящего светловолосого юноши. Он пребывал в состоянии абсолютного покоя, но я знала, что ему достаточно нескольких секунд, чтобы полностью прийти в себя. Я была бы рада прекратить дышать из опасения, что он по ошибке примет издаваемые мной звуки за сигнал тревоги. Что в моих грезах было связано с Белым Вороном? Какие островки памяти пробудила во мне встреча с ним? Я придвинулась к огню. Выдыхаемый мной воздух превращался в бледный пар. Я плотнее закуталась в свою накидку из бизоньей шкуры и вскоре согрелась.
В конце концов я опять погрузилась в сон. Утром я увидела, что прошел снег. Переплетение дубовых ветвей защитило нас от него. Теперь мы находились во дворце из замерзшей зелени и золота с многими залами.
Выглянув наружу, мы видели прерию, которую первый снегопад этой зимы превратил в девственно-чистый ковер. Сидя подле весело трещавшего маленького костра, любуясь необъятными заснеженными просторами, Белый Ворон радостно посапывал трубкой, а, заметив, что мы проснулись, достал маленький барабан и затянул песню.
За всю свою жизнь, проведенную в странствиях между сферами, я слышала очень мало голосов, способных сравниться красотой с голосом Белого Ворона. Звук его песни лился среди ветвей и ледяных кристалликов, гармонично отражаясь эхом, пока вся роща не подхватила ее. Они вместе пели о древних дорогах, о горьких истинах, о величественных образах. Они оплакивали погибших, воспевали утро и каждый час дня, пели о месяцах и преходящих временах года. Красота песни до такой степени очаровала меня, что я не могла сдержать слез.
Айанаватта стоял выпрямившись, скрестив руки на груди и полностью обратившись в слух. Его наряд состоял лишь из татуировок, раскраски, драгоценностей и штанов из мягкой расшитой бусами кожи. Его медная кожа поблескивала в восхитительном свете, грудь вздымалась, мускулы были напряжены. Он целиком отдался песне.
Бес, украшенная боевыми перьями, тоже взволновалась при звуках песни, как будто та сообщала ей чувство безопасности. Но, кроме успокоения, в песне ощущалась сила. В ней слышалась цель.
Сквозь окружавший нас лед я увидела, как у горизонта что-то шевельнулось. Постепенно я начинала различать детали. Существо быстрым шагом приблизилось к нам и остановилось как вкопанное в десяти ярдах от Айанаватты и Белого Ворона, который продолжал петь.
И вновь я не могла точно определить размеры, но создание, привлеченное голосом юноши, казалось громадным. Опять пошел снег; сквозь его пелену на нас серьезным любопытствующим взглядом смотрела могучая самка бизона, живой тотем, воплощение богини какатанава. Ее глаза в окружении красных век, излучавшие горделивое сознание власти, встретились с моими, проникая мне в душу. Животное признало меня. Оно ударило копытом в снег; из его ноздрей валил пар.
Бес подняла хобот и издала громкий трубный звук, от которого вздрогнул лес, а льдинки начали отламываться и падать. Белая бизониха встревоженно тряхнула головой, повернулась и исчезла, торопливой поступью скрывшись за стеной падающего снега.
На лице Айанаватты отразилась радость. Он тоже заметил бизониху. Его переполняло возбуждение. Он сказал, что все события разворачиваются именно так, как следует. Бес предупредила бизониху о грозящей нам опасности, и та вняла ее предостережению. Могучие чары защищают земли какатанава, которые, в свою очередь, защищают их город, а тот – вечное древо.
Перевалив через горы, мы окажемся в великой долине какатанава. Там мы практически наверняка будем в безопасности и сможем приступить к последнему решительному этапу своего путешествия.
У меня не было причин сомневаться в его словах, и я заговорила о другом, похвалив его голос за красоту, если не за силу. Разумеется, я понимала, что нахожусь среди умелых заклинателей. Мой отец от имени семьи вел переговоры с Владыками Высших Миров, с могучими элементалями. Он вызывал духов воздуха, земли, огня и воды с такой же легкостью, как крестьянин прокладывает в поле борозду. Я не могла с уверенностью сказать, кто именно призвал белую бизониху, или же она услышала голоса обоих мужчин и явилась сама, чтобы взглянуть на нас.
Если она будет так же строга по отношению к нам, как собственному стаду и, разумеется, к самой себе, то уже очень скоро может случиться так, что она отдаст нам приказ. Я гадала, отчего это животное вызвало у меня столь родственные чувства. Быть может, причина всего лишь в том, что Айанаватта дал мне индейское имя – Белая Женщина-бизон?
Мерная дробь барабана не утихала. Белый Ворон изящно поднялся на ноги и начал танцевать, раскачиваясь из стороны в сторону. Только тогда я поняла, что имел в виду Айанаватта.
Белый Ворон открывал для нас врата. Мы пытались пройти между мирами. Земли какатанава находились не в горах, а в мире по ту их сторону, там, где это странное племя загадочными способами хранило свои сокровища и секреты.
