Майгана.
— Я где-то слышал, что иногда безопаснее находиться в пасти льва, чем рядом со львом, — ответил Оладан.
— Еще безопаснее жить в стране, где совсем нет львов, — улыбнулся Брасс.
— Ладно, граф, будем надеяться, что львы их не сожрут, — сказал Оладан и зевнул. — Может, это и глупо с моей стороны, но я по-прежнему завидую Хокмуну и д'Аверку…
— А у меня такое чувство, что нам уже не долго осталось сидеть сложа руки, — ответил граф Брасс, направляя коня по узкой тропинке, ведущей в заросли тростника. — По-моему, нам отовсюду грозит опасность.
— Как раз это меня тревожит меньше всего, — сказал Оладан. — Я боюсь за Иссольду, Богенталя и простых горожан — ведь они не привыкли к жизни, которая нравится нам…
Они ехали к морю, наслаждаясь тишиной и покоем, и в то же время тоскуя по звону мечей и смертельному риску.
Не лучше ли разрушить оберегающую их Хрустальную Машину, подумывал граф Брасс, и вернуться в тот мир, который они покинули? Вернуться — и сражаться за него? Даже если нет ни одного шанса победить Темную Империю…
10. С ВЫСОТЫ ПТИЧЬЕГО ПОЛЕТА
Крылья орнитоптера рассекали воздух; летательный аппарат парил над Лондрой.
Это была большая машина, рассчитанная на пять человек. Ее металлический корпус украшал причудливый орнамент в стиле «барокко».
Мелиадус окинул взглядом горизонт и посмотрел вниз. Послы тоже выглянули, но только из вежливости: казалось, еще немного, и тяжелые маски свалятся с плеч.
— Вон там виден Дворец Короля Хуона, — сказал Мелиадус, подчеркивая этим чрезвычайную важность резиденции своего Короля-Императора. Возвышаясь над остальными зданиями, Дворец находился в самом центре города и был окружен гигантским пустырем — в отличие от большинства строений к нему нельзя было выйти через переходы. Четыре башни из чистого золота, сияющие на солнце, были столь громадными, что даже орнитоптер, парящий высоко над городом, находился ниже верхних этажей. Барельефы на ярусах дворца воссоздавали жестокие и омерзительные деяния, которыми славилась Темная Империя. По углам парапетов располагались гигантские уродливые статуи, которые, казалось, вот-вот рухнут с этой головокружительной высоты. Дворец был разукрашен пятнами всех вообразимых оттенков, подобранных таким образом, чтобы у смотрящего на него уже через несколько секунд начинали слезиться глаза.
— Дворец Времени… — продолжал Мелиадус, указывая на здание в форме исполинских часов.
— Мой собственный дворец…
Мрачное черное строение, отделанное серебром.
— Это — знаменитая река Тайма.
По кроваво-красным волнам полноводной реки скользили баржи из черного дерева, суда, сделанные из тика, украшенные драгоценными металлами и полудрагоценными камнями, с огромными белыми парусами, покрытыми нарисованными или вышитыми узорами.
— А слева от вас, — радушно говорил барон Мелиадус, в душе кипя от злости, — находится наша Висячая башня. Как видите, она будто свисает с неба, но не касается земли. Это — результат эксперимента одного из наших волшебников. Чародей сумел поднять башню на несколько футов, но не выше. Затем выяснилось, что он не может и опустить ее на землю — и с тех пор башня пребывает в этом положении.
Он показал им причалы, где из огромных, красных, как гранат, боевых кораблей Гранбретании выгружались захваченные богатства; квартал Неносящих Масок, где жили отбросы общества; купол громадного театра, где когда-то ставились пьесы Тозера; храм Волка — цитадель Ордена, с устрашающей, исполинской волчьей головой на крыше; множество других храмов, также увенчанных причудливыми каменными головами зверей…
Весь день они кружили над городом, приземляясь только для того, чтобы заправиться топливом и сменить пилотов. Мелиадус изнывал от тоски. Он показал гостям все достопримечательности, которыми славился этот древний, некрасивый город, пытаясь, как велел ему Король-Император, поразить гостей могуществом Темной Империи.
Вечером, когда заходящее солнце освещало город зловещим багровым светом, барон Мелиадус, облегченно вздохнув, приказал пилоту возвращаться на посадочную площадку, расположенную на крыше королевского Дворца.
Металлические крылья протестующе заскрипели, машина приземлилась с грохотом и треском. Послы неуклюже выбрались из кабины — совсем как механические куклы.
Они прошли к неприметному входу во Дворец и спустились по винтовой лестнице. В освещенном мерцающим светом коридоре их встретил почетный караул — шесть высокопоставленных военачальников Ордена Богомола. На их масках вспыхивали блики света. Караул проводил послов в покои, где они могли бы поесть и отдохнуть.
У дверей в отведенные для гостей апартаменты барон Мелиадус поспешил откланяться, пообещав напоследок, что завтра они обсудят вопросы науки и сравнят достижения Азиакоммунисты с достижениями Гранбретании.
Проходя по узким, плохо освещенным коридорам, он чуть не столкнулся с родственницей Короля- Императора — Фланой, графиней Канберийской.
— Милорд!
Барон посторонился, уступая ей дорогу.
— Примите мои извинения, миледи.
— Вы так спешите, милорд!
— Да, Флана.
— Похоже, у вас неважное настроение…
— Хуже некуда.
— Могу я вас утешить?
— Флана, столько дел…
— Дела надо делать на свежую голову, милорд.
— Вероятно.
— И будет лучше, если ваш гнев остынет.
Он пошел было прочь, но, подумав, остановился. Мелиадус знал, как Флана умеет утешать. Возможно, она права. Возможно, она сейчас нужна ему. Однако, как только послы покинут Лондру, надо готовиться к экспедиции на запад. А с другой стороны, эмиссары пробудут здесь еще несколько дней… К тому же он провел беспокойную ночь и теперь пребывал в плохом настроении. С Фланой, по крайней мере, он хотя бы почувствует себя мужчиной.
— Вероятно, — задумчиво повторил он.
— Тогда поспешим в мои апартаменты, милорд, — сказала она с ноткой нетерпения в голосе.
Мелиадус взял ее за руку, предвкушая ожидающее его наслаждение.
— Ах, Флана, — пробормотал он. — Ах, Флана…
11. МЫСЛИ ГРАФИНИ ФЛАНЫ
У Фланы были несколько иные причины искать общества Мелиадуса, поскольку главным образом ее интересовали подопечные барона — два неуклюжих великана с Востока.
