Первый посол сделал шаг вперед, гордо развернув плечи шириной не менее четырех футов. Рукава его одеяния были украшены разноцветным шелком. В правой руке эмиссар держал золотой посох. Этот посох мог оказаться даже Рунным, судя по тому, как бережно посол с ним обращался.
— Лорд-коминсар Оркай Хеон Фунь, Полномочный представитель Президента — Императора Азиакоммунисты, избранного Принца Солнечной Орды Йон Ман Шеня.
Второй человек (если это был человек) сделал шаг вперед. Он был одет так же, но посоха не имел.
— Я приветствую благородных послов Президента-Императора Йон Ман Шеня и хочу уверить их в том, что Гранбретания будет рада пойти навстречу их предложениям, — провозгласил Мелиадус.
Остановившись перед возвышением, человек с посохом заговорил — со странным, почти неуловимым акцентом, и действительно казалось, что он прибыл издалека.
— От всей души благодарим вас за радушный прием. Мы хотели бы узнать, кто этот высокородный господин, который приветствовал нас?
— Я — барон Мелиадус Кройденский, Магистр Ордена Волка, Главнокомандующий армии завоевателей Европы, доверенное лицо Бессмертного Короля-Императора Хуона Восемнадцатого, Правителя Гранбретании, Европы и всех колоний Средиземного моря, Магистра Ордена Богомола, Вершителя Судеб, Создателя Истории, Бесстрашного и Могущественного Короля всего сущего. Я приветствую вас от его имени, поскольку, как вы, очевидно, знаете, будучи бессмертным, он не может покинуть волшебной Тронной Сферы, которая защищает его, которая днем и ночью охраняется его Тысячью.
Мелиадус сразу дал понять, что покушение на жизнь императора невозможно. Он указал на троны по обе стороны от себя:
— Прошу вас, располагайтесь.
Послы взошли по ступеням и с видимым усилием разместились на золотых тронах. Банкет не ожидался, ибо дворяне Гранбретании считали еду сугубо личным делом — ведь при этом необходимо снимать маски, а от одной мысли предстать на людях с открытыми лицами они приходили в ужас. Только три раза в год снимали они маски и одежды, проходили в Тронный Зал и целую неделю предавались оргиям под похотливым взглядом Императора, или же устраивали кошмарные кровавые церемонии, названия которым существуют только в лексиконе их Орденов.
Барон Мелиадус хлопнул в ладоши, давая знак к началу представления; придворные заняли свои места вдоль стен зала. С галерей грянула дикая музыка, появились акробаты, гимнасты и клоуны. Воздвигались, рушились и вновь возводились живые пирамиды; клоуны кривлялись и жестоко шутили друг над другом — чего, впрочем, от них и ждали; акробаты и гимнасты с невероятной скоростью кувыркались вокруг них, ходили по натянутой между галереями проволоке, летали на трапециях под самым потолком…
Флана Канберийская не смотрела на акробатов и не находила ничего смешного в шутках клоунов: ее маска цапли была повернута в сторону незнакомцев. Графиня разглядывала послов с несвойственным ей, и тем не менее, искренним любопытством, подумывая о том, что неплохо было бы узнать их ближе, поскольку, если они не во всем похожи на людей (а скорее всего так оно и есть), то тесное знакомство с ними может принести новые, невиданные доселе ощущения.
Мелиадус, которого не покидала мысль о том, что Короля настроили против него и что он стал жертвой заговора, изо всех сил старался быть любезным с гостями. При желании чувством собственного достоинства, остроумием и мужественностью он мог произвести хорошее впечатление на любого человека (как, например, это случилось с графом Брассом), но на этот раз все попытки оказались тщетны, и барон опасался, что послы слышат фальшь в его голосе.
— По душе ли вам это представление, лорды? — спрашивал он и получал в ответ вялый кивок. — Разве клоуны не забавны? — Легкое движение руки Као Шалана Гатта, выражающее согласие. — Какое мастерство! Мы привезли этих гимнастов из Итолии. А эти акробаты были любимцами герцога Кракува… Наверное и у вас в императорском дворце есть такие искусники?..
В ответ — брезгливое движение другого посла — Оркай Хеон Фуня.
Барон Мелиадус чувствовал все возрастающее раздражение. Ему казалось, что эти истуканы считают себя выше него, что им противны его потуги быть дружелюбным… Все труднее было вести непринужденную беседу.
Наконец барон поднялся и вновь хлопнул в ладоши:
— Достаточно! Уберите этих артистов. Давайте насладимся более экзотическим зрелищем!
В зал вошли эротические гимнасты и своим представлением начали возбуждать похотливые чувства лордов Темной Империи. Мелиадус посмеивался, узнавая некоторых исполнителей, и указывал на них послам:
— Этот был князем Маджарии, а те две близняшки — сестрами короля Туркии. Вон ту блондиночку я лично взял вместе с тем жеребцом в Булгарии. Многих из них я сам обучал.
Представление несколько успокоило нервы барона Мелиадуса, однако послы Президента-Императора оставались безучастными.
Наконец представление подошло к концу, и исполнители покинули зал (эмиссары, казалось, вздохнули с облегчением). Воспрянувший духом Мелиадус, по-прежнему раздумывая, кровь ли течет в жилах этих существ или вода, отдал приказание начинать бал.
— А теперь, господа, — сказал он, вставая, — пройдемся по залу. Познакомимся с теми, кто приглашен в вашу честь и предоставим им честь познакомиться с вами.
На негнущихся ногах послы Азиакоммунисты двинулись вслед за бароном Мелиадусом; их головы возвышались над головами дворян.
— Не хотите ли потанцевать? — спросил барон.
— Сожалею, но мы не танцуем, — бесстрастно проговорил Као Шалан Гатт, а поскольку этикет требовал, чтобы именно высокие гости открывали бал, то танцев не было вовсе. Мелиадус нахмурился. Чего от него ждет император Хуон? Это же бездушные автоматы!
— У вас в Азиакоммунисте не танцуют? — спросил он с едва сдерживаемой яростью.
— Танцуют, но не так, как вы себе представляете, — ответил Оркай Хеон Фунь, и хотя его тон не был пренебрежительным, у барона Мелиадуса создалось впечатление, что знать Азиакоммунисты презирает столь низменные развлечения… Ох, как трудно оставаться вежливым с этими гордыми незнакомцами! Мелиадус, не привыкший сдерживать свои чувства, особенно перед какими-то чужеземцами, поклялся расквитаться с ними — именно с этими двумя, — если ему будет дарована привилегия возглавить одну из армий для завоевания Дальнего Востока.
Барон Мелиадус остановился перед Адазом Промпом:
— Разрешите представить нашего могущественного полководца, графа Адаза Промпа, магистра Ордена Собаки, принца Парийского и Протектора Мунхейма, предводителя десяти тысяч воинов.
Человек в маске собаки поклонился.
— Граф Промп находился в авангарде войск, с помощью которых мы завоевали весь европейский континент за два года, хотя на это было отпущено двадцать лет, — продолжал Мелиадус. — Его Псы непобедимы!
— Барон мне льстит, — ответил Адаз Промп. — Уверен, что в вашей стране есть не менее сильные воины.
— Возможно, не знаю. По крайней мере, я слышал, что солдаты Темной Империи так же свирепы, как наши драконособаки, — сказал Као Шалан Гатт.
— Драконособаки? Что это? — спросил Мелиадус, вспомнив наставления короля.
— В Гранбретании о них не слышали?
— Быть может, мы называем их по-другому. Как они выглядят?
Као Шалан Гатт поднял посох:
— Они раза в два выше человека — нашего человека, я имею в виду — с семьюдесятью зубами, острыми, как бритва. Покрыты шерстью, когти, как у кошки. Они помогают нам отлавливать диких рептилий, которых мы дрессируем для военных нужд.
— Понимаю, — пробормотал Мелиадус, думая о том, что война с этими бестиями потребует особой тактики. — И сколько драконособак уже выдрессировано?
