двадцатилетний Нансен был атлетом необычайной силы, чемпионом по конькам, замечательным лыжником, взявшим всенорвежскнй приз. Потом он впервые в истории пересек Гренландию на лыжах.
Мы не были воспитаны, как Фритьоф Нансен, Чтобы быть здоровыми и работоспособными, нам следовало придерживаться режима, поэтому мы согласились со всеми рекомендациями врача.
На другой день бурю сменила ясная морозная погода, и все мы отправились на лыжную прогулку.
В небе появилась полная луна с бесчисленной свитой звезд.
Мы шли по сияющей лунной дороге. Отражаясь во льдах и мириадах снежинок, вечно безмолвная, с задумчивым голубоватым светом, луна казалась таинственной. Воздух, лишенный микроорганизмов, пыли и испарений, делал ее ближе, крупнее. Луна, так гармонично сливалась с полярным ландшафтом, что представлялось, будто у нее нет и не может быть другого мира, кроме Арктики.
21 декабря снова завыла вьюга. Опять потянулись нудные дни в четырех стенах. Особенно было тяжело днем, когда надо было бороться со сном. Мы с Борисом Дмитриевичем пытались заниматься немецким языком, но на полуслове засыпали.
Петр Яковлевич почти ежедневно ходил проверять свои капканы. Долгое время ни один песец на приманку не шел. В последние дни повадился, видимо, какой-то хитрый песец, потому что несколько раз подряд приманка была съедена, а зверь не попался.
Нам это казалось невероятным, но однажды в доказательство начальник принес на станцию, клок шерсти, застрявший в капкане. Мы внимательно осмотрели его и готовы были согласиться с Илляшевичем, но Алексин долго тер клок пальцами, нюхал, а затем молча оделся и вышел из дома. Вскоре он вернулся и принес второй точно такой же клок шерсти. Оказалось, что виновен был не песец, а любимец доктора — пёс Сынок, которого мы звали «грозой медведей». Конечно, Сынка за его предприимчивость посадили на цепь.
Через несколько дней на капкан, поставленный Петром Яковлевичем, набрел медведь. Зверь поломал все сооружение Илляшевича. С тех пор песцовый промысел у нас прекратился. Вообще надо сказать, что на Земле Франца-Иосифа песцов было мало.
В эти дни из Института по изучению Севера пришло важное сообщение о готовящемся Фритьофом Нансеном полете на дирижабле «Граф Цеппелин», Экспедиция, возглавляемая знаменитым норвежцем, намеревалась исследовать никем до сих пор не изученную как следует атмосферу Арктики, посетить Северную Землю, оставшуюся белым пятном на карте, и, наконец, высадить сроком на два года на дрейфующий лед группу зимовщиков, устроив на льду радиостанцию.
В полете на дирижабле вместе с Нансеном собирались принять участие советские профессора В. Ю. Визе, П. А. Молчанов, В. Н. Розе.
Конечно, это сообщение в нашей бедной внешними событиями и однообразной жизни было воспринято с большим интересом, вызвало много разговоров, подняло настроение.
— Мне жаль, что я не могу принять участие в такой зимовке, — поделился со мной однажды Илляшевич. — Это вполне выполнимое дело.
Экспедиция вызывала у нас большой интерес еще и потому, что мы должны были кое в чем помочь участникам полета. В сообщении, которое мы получили, указывалось, что в успехе экспедиции решающую роль будут играть метеоданные, сообщаемые с Земли Франца-Иосифа. Для ускорения передачи сводок о погоде создавался специальный код.
Мы должны были также подготовить продовольственные базы на островах на случай аварии и вынужденной посадки дирижабля.
Теперь мы часто обсуждали, какой из воздушных аппаратов получит права гражданства в Арктике — дирижабль или аэроплан. Конечно, решить такой вопрос мы не могли: наши познания были, прямо скажем, слабоваты. Но в этих беседах всплыли всевозможные истории, связанные с пионерами арктического воздухоплавания.
Без глубокого волнения нельзя было вспоминать о первой шведской экспедиции к Северному полюсу на неуправляемом воздушном шаре.
11 июля 1897 года воздушный шар «Орел» с тремя воздухоплавателями — С. Андре, Н. Стриндбергом и К. Френкелем оторвался от земли и скрылся в небе. Исследователи не вернулись на родную землю. Спустя 33 года на острове Белом, недалеко от Шпицбергена, были найдены их останки.
В 1919 году Вальтер Брунс опубликовал проект трансарктического воздушного сообщения на дирижабле в течение трех суток по маршруту Амстердам — Ленинград — Архангельск — Северный полюс — Америка. Навигационной базой этой трассы на случай изменения метеорологических условий и заправки он намечал Мурманск и Землю Франца-Иосифа.
Этот проект, несмотря на его актуальность, не нашел своего воплощения и был воспринят в Европе как диковинный и фантастический. В самом деле, Арктика была еще совершенно неведома. Тогда не были известны законы дрейфа льдов в океане, была непонятна их взаимосвязь с атмосферными процессами. Синоптики не давали прогнозов погоды, а без этого полеты в арктических условиях могли проходить только вслепую и были рискованными.
Тем не менее известный полярный исследователь Руаль Амундсен предпринял попытку достичь Северного полюса воздушным путем.
Отправление состоялось из Кингсбея на Шпицбергене. 21 мая 1925 года два гидроплана системы Дорнье-Валль поднялись в воздух и взяли курс на север, но из-за трудных метеорологических условий один из гидропланов разбился. Однако возвращение авиаторов на родину было триумфальным, и некоторые иностранные корреспонденты даже писали, что, применив аэроплан, Амундсен открыл новую эру в исследовании Арктики. Они забыли, что еще в 1914 году над льдами Арктики в поисках экспедиции Георгия Яковлевича Седова, Георгия Львовича Брусилова и Владимира Александровича Русанова летали авиатор русского военно-морского флота поручик И. И. Нагурский и механик Е. Кузнецов. В 1924 году, то есть на год раньше Амундсена, летчик Б. Г. Чухновский уже производил ледовую разведку в Карском море.
После полета Амундсена одна за другой начали снаряжаться воздушные экспедиции в Арктику, Их подготовка велась в Германии, Англии, Норвегии.
В 1926 году Амундсен предпринял новую воздушную экспедицию на дирижабле «Норвегия» с целью обследования территории, лежащей между Северным полюсом и северными берегами Аляски.
11 мая 1926 года «Норвегия» начала свой полет над Арктикой. В состав экспедиции входило шестнадцать человек: Амундсен, Эльсворт, Нобиле, Риссер-Ларсен, Мальмгрен, Омдаль и другие. Полет проходил вначале благополучно, но на 88° северной широты дирижабль попал в густой туман. Опасаясь обледенения, воздухоплаватели поднялись сначала на высоту 600, а затем 1000 метров. Но уйти из серой мглы не смогли.
Возникло опасение, что дирижабль пролетит над полюсом и летчикам не удастся его увидеть. Но над воображаемой математической точкой земли, которую называют Северным полюсом, внезапно туман рассеялся. На лед были сброшены норвежский, американский и итальянский флаги. Затем дирижабль взял курс на мыс Барроу на Аляске. По подсчетам, «Норвегия» пролетела за 72 часа 2,5 тысячи миль. В результате полета было установлено, что околополюсные пространства являются морем, сплошь покрытым льдом. Старая легенда о существовании здесь суши была навсегда похоронена. Когда прошли «полюс относительной недоступности», вновь попали в толстый слой густого тумана. Началось оледенение. Все попытки подняться над облаками оказались тщетными, тяжесть льда, покрывшего дирижабль снижала высоту полета. Корка льда все время увеличивалась, а вечером 12 мая корабль попал еще и в сильную снежную бурю. Весь экипаж работал, откалывая лед и заделывая дыры в оболочке дирижабля.
Положение на дирижабле было отчаянным. К счастью, уже близок был берег Аляски.
Полет Амундсена еще раз показал несвоевременность использования летательных аппаратов в полярных областях.
В 1928 году весь мир был взволнован катастрофой с дирижаблем «Италия». Летающая лодка «Латам», снаряженная Амундсеном, погибла при повыше спасти экспедицию Нобиле.
И вот теперь, в 1929 году, Нансен организовал экспедицию на дирижабле «Граф Цеппелин», и нам предстояло сообщить исследователям метеорологические данные.
...В разговорах незаметно подошли дни, когда ночь должна была пойти на убыль.
День перед зимним поворотом солнца у древних северных народов назывался Иолом и считался одним из важнейших праздников.
