завоевателям. Он был красив. Талия если не осиная, то очень близка к таковой, широкие плечи, гордая осанка. Длинные черные волосы уложены в аккуратную прическу.
Аристократические черты лица, выражение надменное, чуть ли не презрительное.
Он прикрывал отход центральной части армии обороняющихся.
Странно, но на лучнике не было доспехов. Вообще никаких. Ни панциря, ни шлема. Руки и ноги тоже ничем не прикрыты, на ногах обычные сандалии, разве что очень дорогие. Туника белая с золотой вышивкой.
Оружия, кроме лука, при нем никакого не наблюдалось. Зато лук был здоровый, в полтора раза больше лука Лаэртида.
И лук, и стрелы почему-то блестели на солнце.
Серебром и золотом, соответственно.
Лучник появился внезапно, или я просто проморгал его появление на поле битвы. Только что валун был пуст и его обтекала река отступающих троянцев, и вот на нем уже стоит этот красавчик с луком чуть ли не в человеческий рост.
Скорострельность у лучника была просто бешеная. Стрелы срывались с его тетивы с интервалом не больше секунды, и парень абсолютно не заботился о прицеле. Просто стрелял как будто в никуда.
Тем не менее каждая его стрела несла смерть
Лица я не видел — слишком далеко. Зато прекрасно видел атлетическую фигуру без доспехов и видел, что он положил уже более полусотни человек.
Лучник и красавец.
Парис, подумал я.
Захватить мерзавца в плен и вынудить троянцев закончить войну почетным миром. Пусть они будут проигравшими, зато живыми.
В следующую секунду я уже мчался по песку, по возможности закрываясь щитом.
— Полковник Трэвис тоже заметил нашего парня, — сказал я.
— Какого черта он лезет в драку? Возомнил себя ахейцем? Или он хочет умереть за три с половиной тысячелетия до собственного рождения?
— Мы скоро узнаем, чего он хочет, — сказал я. — Движется он достаточно целеустремленно.
Флагман ахейцев находится в полусотне метров от берега, его царственные пассажиры стоят на носу и обозревают побоище на побережье.
— Сегодня побережье станет нашим, — говорит Агамемнон.
Менелай не отрываясь смотрит на берег. Ищет своего обидчика, но Париса сегодня нет в битве. Он остался под надежной защитой стен.
— Завтра мы войдем в Трою, — говорит Агамемнон. — Никто не устоит перед мощью моего войска.
— Нашего войска, брат, — поправляет его Менелай.
— Нашего, — соглашается Агамемнон. — Мы сотрем с лица земли этот город. Зевс с нами.
— А Аполлон, похоже, нет.
Сорок метров до лучника.
Я не вступал в схватки с троянцами, просто отбрасывал их в сторону и бежал дальше. Мной овладела только одна мысль — пленить Париса.
Убрать главный повод к войне. Заплатить жизнью Париса за жизнь города. Приам не будет продолжать войну, зная, что его сын в плену.
Или будет?
Об этом можно подумать позже. Сейчас надо захватить гаденыша в плен.
Тридцать метров.
Он заметил меня. Стрела сорвалась с тетивы и понеслась в мою сторону, я едва успел прикрыться щитом.
Ощущение было такое, что в обитый кожей кусок дерева вонзилась не стрела, а копье. Удар был страшной силы, и моя левая рука на мгновение онемела.
Двадцать метров.
Черт побери! На этот раз мне показалось, что в щит мне приложили боевым молотом Теламонида.
— Наш незнакомец похож на Париса, — сказал Макс.
— Только фигурой. Черты лица совсем не парисовские, да и этот и старше раза в два. — Кроме того, Парис остался в городе. Сейчас они с Приамом стоят на Скейской башне и наблюдают, как передовые (или тыловые?) отряды отступающих троянцев входят в город, — Может, это какой-нибудь очередной внебрачный сын Приама, появившийся в городе незадолго перед началом войны?
— Что-то я не заметил его приезда. Явообще не видел, как он оказался на поле боя. Может, стоит отмотать назад и посмотреть?
— Подожди. Отмотать назад мы всегда успеем. Давай сначала посмотрим, чем это закончится.
