– По какой еще любви? Ты знаешь ее десять минут.
– И за это время в моем сердце успела вспыхнуть страсть.
– Которая погаснет к утру.
– Как знать, – сказал Клозе, валясь в шезлонг с пивом в одной руке и сигаретой в другой.
– Как хоть ее зовут?
– Такими интимными подробностями я еще не интересовался, – сказал Клозе.
– Ты просто маньяк.
– Нет, я – самец.
– Очевидно, самец кролика.
– Ты просто завидуешь.
– Я более разборчив в своей сексуальной жизни.
– Тебе просто никто не дает.
– Это целому майору-то?
– Пока ты голый, никто не видит, что ты майор.
– Такова жизнь, – сказал Юлий.
– Когда я шел в военную академию, у меня был план стать полковником в сорок лет, а к пятидесяти получить собственный корабль. Похоже, что я несколько опережаю свой график.
– Сплюнь, – сказал Юлий. – Стивенс, например, тоже уже должен был стать майором, но в ближайшее время ему это не светит.
Стивенсу, который, как и Клозе, катапультировался во время достопамятной стычки с «деструктором», которого не было, повезло не так сильно. Он выжил, но попал в плен к повстанцам. Отсутствие нормальной связи здорово затрудняло переговоры между руководством ВКС и лидерами мятежников, и процесс обмена пленных обещал затянуться минимум на полгода. Стивенс заслужил своего майора, но ему не могли присвоить очередное звание, пока он находится в плену. Карьера всегда была для Стивенса на первом месте, и он сейчас, наверное, на стенку лезет.
Юлий уже узнал, кто был тем самым парнем из «синей» группы, который протаранил «деструктор» и позволил Юлию с Клозе его добить. Юлий сожалел, что Карсон, Дэрринджер и другие парни отлетали свое. Операция «Всплеск» на данный момент занимала первое место по потерям среди пилотов во время «полицейской операции» на Сахаре. В общей сложности, если посчитать все три ударных отряда, с нее не вернулись двадцать пять человек.
Из «синей» группы выжил один только Стивенс, и тот был в плену.
Начальство простило Юлию утопленный в болоте истребитель. После того как Юлий и Клозе расколошматили ныне официально несуществовавший «деструктор», им простили бы все что угодно.
– Скажи лучше, у тебя прошли суицидальные настроения? – поинтересовался Клозе. – Или тебя все еще беспокоит выбор оружия, из которого ты хочешь пустить себе пулю в лоб?
– Мои суицидальные настроения отступили на второй план, – признался Юлий. – Но они могут вернуться, если нас снова пошлют на Сахару.
– Теперь ты сплюнь, – сказал Клозе.
– Слева от меня лежишь ты.
– Тогда постучи по деревяшке.
– Наклонись поближе, а то вставать неохота.
– Судя по твоему постоянному хамству, тебя записали в графья по ошибке.
– Это ты еще с моим папой не знаком.
– Неужели он хуже тебя? Мне это сложно представить.
– Просто у тебя недостаток воображения, – сказал Юлий.
– Я же говорил, что ты хам. Который час?
– Пятнадцать третьего. – Юлий глянул на часы – единственный его предмет одежды на данный момент. Если не считать темные очки. – Тебе зачем?
– Мне надо в штаб округа, – сказал Клозе. – Забрать отпускные и «боевые».
– Не забудь надеть хотя бы шорты.
– Я думал, для визита в штаб округа надо надевать парадный мундир, – сказал Клозе.
– Ты на Эдеме, сынок, – сказал Юлий. – А Эдем – это рай.
После пляжа Клозе, в шортах и сандалиях, отправился в штаб округа, а Юлий, в таком же наряде, в бар при отеле «Лазурный», в котором они остановились.
Юлий ловил себя на мысли, что в последнее время он пьет все больше и больше. Это его немного раздражало, но сделать с собой он ничего не мог. Он был слишком силен, а потому сам не мог с собой справиться.
В баре было темно и прохладно. Юлий взгромоздился за стойку, поздоровался с барменом по имени Эдди и заказал как обычно. Эдди подал ему бокал коньяка.
