– Я знаю, сынок, а вот жители Хорезма – нет. И буча внутри нашей собственной армии способна сыграть им на руку. Пока мы будем разбираться с нашими внутренними проблемами, аннексия Бигара может пройти почти незамеченной. Твой приятель Асад достаточно быстро сориентировался в ситуации и решил сыграть на ней. Вряд ли он мог что-то потерять, но приобрести для своей планеты – мог.
– Умный сукин сын, – сказал Юлий.
– Умный, – согласился Краснов. – Это политика, сынок. А в политику играют только большие и умные мальчики.
– Но большие умные мальчики выигрывают чаще, чем умные большие, – сказал Клозе.
– И закончим на этом, – сказал Краснов. – Мы обсудили дела минувших дней, и я открываю вторую часть Марлезонского балета. Поговорим о текущих проблемах. Я хотел бы объяснить вам кое-что касательно ваших новых званий. Их присвоили вам совсем не для того, чтобы заткнуть рты и похоронить историю с «деструктором». Ваши звания одновременно являются авансом тех наград, которые вы можете получить после выполнения нового задания, и условием, которое может облегчить вам выполнение самого задания. В частности, я настаивал на присвоении сыну моего друга звания полковника совсем не потому, что дружу с его отцом. Таким образом, я собираюсь поднять его авторитет при общении с гражданским персоналом.
– С гражданским персоналом? – обреченно взвыли оба пилота.
– Именно так, сынки, – ехидно улыбнулся Краснов.
Если военные не любили кого-то больше гражданских, то это были гражданские, с которыми им приходилось иметь дело по долгу службы. Гражданским нельзя приказывать. Гражданские имеют наглость оспаривать не понравившееся им решение. Гражданским нельзя пригрозить военно-полевым трибуналом и расстрелом. Их нельзя поместить в карцер, а если выбросить их за борт, придется писать целую груду объяснительных записок.
– Я понимаю ваше неудовольствие, парни, но нам потребовались лучшие эксперты, и они, как ни странно, не служат в армии императора. Может быть, потому что раньше их дисциплины не пользовались особым спросом. Как бы то ни было, мы предложили им офицерские погоны, они отказались, и нам пришлось с этим смириться.
– Эксперты в какой области, сэр?
– Мы как раз к этому подбираемся, – сказал Краснов. – Парни, поднимите свои задницы и разверните кресла вон к той стене. У нас тут сейчас будет небольшой киносеанс. Можете расслабиться – фильм не эротический.
При помощи вмонтированного в подлокотник пульта Краснов приглушил освещение, и одна из стен его каюты превратилась в огромный экран.
– У нас есть и голографическая запись этого события, но я не думаю, что вам захочется ее посмотреть, – сказал генерал.
Фильм занял пятнадцать минут. Краснов оказался прав оба раза: фильм был не эротический и смотреть трехмерную его версию пилоты не захотели.
– Ваше мнение? – спросил Краснов.
– Это отвратительно, – сказал Юлий. – Это ужасно и тошнотворно, сэр, но я не понимаю, какое это может иметь отношение не только к нашему будущему заданию, но и ко всему военно-космическому флоту в целом.
– А ты что думаешь, сынок?
– Я бы лучше помолчал, – сказал Клозе. – Не люблю ругаться матом в присутствии высоких чинов.
Краснов улыбнулся.
Юлий знал, насколько богат арсенал улыбок этого человека. И слово «арсенал» было именно тем самым словом.
Генерал умел улыбаться так, что его политические противники начинали трястись и пускали себе пулю в лоб, запершись в своих дорогих кабинетах. Он умел улыбаться так, что гнев грозного императора, способный снести с карты галактики пару неугодных планет, затухал, как застигнутый приливом пожар на берегу моря. Он умел улыбаться так, что высокопоставленные дамы падали в объятия этого не слишком симпатичного человека и были согласны даже на мезальянс.
Но Клозе он улыбнулся, не преследуя при этом никаких целей. Просто улыбнулся, потому что Клозе его позабавил.
– Если вы не можете сказать мне, что вы думаете, тогда просто скажите мне, что вы видели.
– Если кратко, то мы видели кучу медиков, которые препарировали какую-то отвратную на вид тварь, – сказал Юлий.
И вслух комментировали каждое свое действие, с жаром размахивая чужими кишками и залезая пальцами в чужой мозг. Фильм не показывал все стадии операции. Кое-что, к счастью, было опущено.
– Хотите знать, как эта тварь выглядела до препарирования?
– Нет, – сказал Клозе. – Но я чувствую, что от этого зрелища нам не отвертеться.
– Верно. – Краснов щелкнул пультом, и на экране появилось крупное изображение твари.
Больше всего она напоминала Юлию таракана. Тропического таракана с жестким хитиновым панцирем и сложенными вдоль него крыльями. У таракана оказалось две пары фасеточных глаз.
Крупный план таракана был отвратительным, но больше всего ужасало не это.
Тварь явно была мертва, а рядом с ее трупом лежала линейка, чтобы наблюдатель мог получить представление об истинных размерах твари. В длину она достигала около метра, в высоту была сантиметров сорок.
Тараканы до сих пор вызывают у людей инстинктивное отвращение. Но столь больших экземпляров
