камера осталась цела. Если будет повреждение внешней обшивки, то накроется сразу все.
– Встаньте, Георгий. И отойдите в угол.
Снегов недоуменно пожал плечами, спрыгнул с автохирурга и отошел в угол. Юлий достал «офицерский сороковой» и всадил в медицинское оборудование восемь пуль. Лампочки на мониторе тревожно замигали.
– Автохирург мертв, – сообщил Клозе. – Камера не повреждена.
– Я все еще не понимаю… – начал Снегов.
Юлий посмотрел на Клозе. Клозе кивнул.
Юлий выстрелил ему в живот.
На этот раз диагностический компьютер криокамеры против заморозки не возражал.
ГЛАВА 6
Юлий сидел в кресле пилота, боролся с желанием курить и нервничал.
Ему все больше и больше не нравилась обстановка на «Одиссее». Снегов вел себя вполне адекватно, но дамочка явно потихоньку сходила с ума. На вторую неделю после повреждения корабля она отказалась употреблять в пищу сухпаек и сидела на добровольной диете уже восемь дней. Большую часть времени она проводила в своей каюте, откуда периодически доносились взрывы хохота или безудержные рыдания. Когда Юлий слышал любой из этих звуков, его бросало в дрожь.
– Есть время, капитан?
– Входите, Георгий.
Снегов уселся в кресло Клозе. На этом корабле Юлию все напоминало о Клозе, лежащем в криокамере с дыркой в животе. Дыркой, проделанной Юлием самолично.
Сначала я убивал врагов из кабины истребителя, подумал Юлий. Это моя работа.
Потом я стрелял в них из табельного оружия.
Потом я застрелил безнадежного больного.
А потом я выстрелил в Клозе.
Это было вызвано необходимостью.
Но, может быть, именно так становятся маньяками-убийцами?
Интересно, а я бы позволил Клозе выстрелить в живот мне? При таких же обстоятельствах?
Сейчас Юлию сложно было об этом рассуждать. Обстоятельства изменились.
– Я хотел бы поговорить с вами о Чужих, капитан.
– Излагайте, – сказал Юлий.
– Вас не удивила их реакция на наше появление?
– Что именно должно было меня удивить?
– Мы лежали в дрейфе. Они не пытались хоть как-то связаться с нами, не пытались захватить нас живыми, а корабль – целым. Сразу открыли огонь на поражение.
– Вполне оправданная реакция на появление вражеского разведчика.
– И она говорит о том, что Чужие хорошо нас знают. Они не пытались захватить нас для изучения, потому что уже знают о нас и наших кораблях все, что им о нас нужно знать. Это война, капитан, и не мы ее начали. Все всякого сомнения.
– Очень похоже на то, Георгий.
– Как вы думаете, мы в ней победим?
– Победим, но с большими потерями, – сказал Юлий. – Уж очень их много.
– Жаль, что не все имперские пилоты дерутся, как вы.
– На этот раз нам помогал фактор внезапности, – сказал Юлий.
– Я просматривал запись, сделанную во время боя. По крайней мере, трем кораблям противника были нанесены финальные повреждения.
– Это не мы. Большую часть ущерба они нанесли себе сами.
– А кто поставил их в такое положение? Кто заставил их стрелять друг в друга?
– Больше одного раза такие фокусы не срабатывают, – сказал Юлий. – А как вы думаете, почему эти типы решили на нас напасть? Я имею в виду, человечество, а не «Одиссея».
– Может быть, наш внешний вид так же отвратителен им, как и нам их.
– Едва ли это убедительная причина для войны.
– То, что неубедительно для нас, может быть более чем убедительно для них. Не забывайте, что мы имеем дело с представителями другого разумного вида. Кстати, вам известно, что на найденном нами корабле не обнаружили ничего, хотя бы отдаленно напоминающего вычислительное устройство?
– Известно. Это значит, что они очень умные? Настолько умные, что могут сами рассчитывать траектории полета кораблей в трехмерном пространстве?
