полугодовой давности. Тогда он с пеной у рта утверждал, что человечество одиноко если не во Вселенной, то хотя бы в галактике, и звездной войны в принципе быть не может, потому что воевать не с кем. – Но если это – одна раса, то почему между двумя ее флотами такая технологическая разница?
– Но это же очевидно, сир, – сказал Бо.
– Да? – удивился Юлий.
– Мы слишком привыкли к гипердрайву и забыли, что такое путешествие на релятивистских скоростях, – сказал Бо. – Они занимают очень много времени, и если их флот уже подобрался к нам так близко, это говорит лишь о том, что вылетел он достаточно давно. А на их родной планете технологии не стояли на месте. На первых кораблях таргов нет Нуль-Т, потому что на момент их отлета с родной планеты он еще не был изобретен.
– Черт побери, это на самом деле очевидно, – пробормотал Юлий. – Но это значит…
– Что третья волна, вылетевшая позже, легко может обогнать первые две за счет технологического превосходства.
– Нет, – сказал Юлий. – Это значит кое-что похуже. – Это значит, что три недели назад мы сражались с их прошлым. А сейчас нам готово свалиться на голову их настоящее.
Численное превосходство в этом конфликте с самого начала было на стороне таргов, но Юлий полагал, что люди имеют преимущество в технологиях. Это был единственный шанс человечества справиться с надвигающимся врагом. Это даже сработало. Один раз.
А потом оказалось, что никакого преимущества нет. Превосходство кораблей Империи в скорости оказалось мифом. Тот путь, который при помощи гиперперехода можно было преодолеть где-то за полгода, тарги проделали за несколько дней. Причем дни эти пришлись на промежуток между прыжками, а людям пока неизвестно, чем этот промежуток был вызван. То ли особенностями технологии Нуль-Т, то ли таргам просто так захотелось. А что тарги еще умеют такого, чего люди не могут? О чем, в отличие от Нуль-Т, даже понятия не имеют?
Генерал Коллоджерро был пунктуален и вернулся в кабинет императора по истечении шестидесятой минуты из оговоренного часа. Юлий с удивлением заметил, что, несмотря на столь позднее время, Винсент успел побритьcя и зачем-то поменял мундир. По мнению Юлия, и в прежнем мундире можно было ходить еще пару месяцев.
Винсент был серьезен и собран и отказался от предложения присесть. От предложения выпить он тоже отказался, равно как и от предложения закурить.
– Даже уж и не знаю, что вам еще предложить, – признался Юлий. – Вы меня прямо-таки пугаете. Что еще стряслось?
– Боюсь, что я невольно ввел вас в заблуждение, сир. Ничего не случилось.
– Лучшая новость за последнее время, – сказал Юлий. – О чем тогда будем говорить?
– О вопросах весьма опасных и щекотливых, сир.
– По-моему, других вопросов со мной просто не обсуждают, – вздохнул Юлий. – Мне порой кажется, что император – это нечто вроде кризисного управляющего. Пока все спокойно, он никому и на фиг не нужен. Хочешь – газеты читай, хочешь – парады принимай, хочешь – в потолок плюй. А как что-нибудь случается, так у его дверей выстраивается очередь жалобщиков. Жаль, в мирное время мне тут пожить не довелось.
– Мне тоже, сир.
– Тоже жаль или тоже не довелось?
– И то, и другое, сир.
– Ладно, думаю, вы пришли не для того, чтобы я плакался вам в жилетку. Говорите, Винсент.
– Вы же знаете, что я читал ваше личное дело, сир. Я имел честь знать вас до того, как вы стали императором. Также я знаком с некоторыми вашими друзьями и родственниками…
– Это для меня не новость, – сказал Юлий, не понимая, к чему клонит генерал УИБ. – К чему вы клоните?
– У вас сложилась определенная репутация, – сказал Винсент.
– Полагаю, к моему возрасту у любого человека складывается определенная репутация, – сказал Юлий. – Я знаю, что не ангел, и никогда не щеголял своими крыльями. В чем дело?
– Я даже не знаю, как вам сказать…
– Я не узнаю вас, Винсент.
– Только поймите меня правильно…
– Ой, не нравятся мне такие заходы.
– Вы не могли бы не перебивать меня, сир? И выслушать меня до конца? А потом можете сделать то, что посчитаете нужным.
У Юлия сложилось впечатление, что Винсент что-то натворил. Что-то кошмарное, в чем никак не может признаться и за что боится понести наказание. Неужели Юлий ошибся и сделал директором УИБ не того человека?
– Я знаю, как вы относитесь к своему слову и как вы его цените. Я знаю, что вы всегда держите свое слово, о каких бы глупостях ни шла речь. И я хотел бы попросить вас, сир, чтобы вы дали мне слово прямо сейчас. Дали мне слово, что непричастны к смерти Виктора Второго.
– Наконец-то, – сказал Юлий с облегчением. – Я уж думал, у вас что-то серьезное. Не обижайтесь, – быстро добавил он, увидев выражение лица Винсента. – Я давно ждал от вас этого вопроса. Когда у вас возникли такие подозрения?
– С самого начала, сир.
