вселенной, к которой эта вселенная не имела никакого отношения. Разве что здесь мог жить человек, которого Горлогориус принимал за создателя…
На всякий случай Гарри попробовал выкинуть какой-нибудь трюк, возможный в мире Матрицы, то бишь зависнуть на несколько секунд в воздухе в какой-нибудь красивой позе или рассмотреть медленно летящую к нему пулю, но у него не получилось. Во-первых, в него никто не стрелял, во-вторых, с прыжками у него всегда было плохо.
Остальных членов бригады поблизости не обнаружилось, но Гарри не стал отчаиваться. На данной стадии это было бы просто глупо. Надо сначала провести тщательную разведку местности, а в панику впадать уже потом.
Совсем рядом с газоном обнаружилась пешеходная дорожка, по которой сновали люди, не обращавшие на молодого волшебника никакого внимания. Гарри перешагнул через невысокий бордюр, отделявший заросший травой участок от дорожки, но не рассчитал скорости остальных пешеходов и столкнулся сразу с тремя из них. Он вежливо извинился, услышал в ответ повторенное три раза «Смотри, куда прешь, идиот», счел эту фразу стандартной формой ответа для таких ситуаций и направился к выходу из сквера.
Уже на ходу Гарри задумался, почему он идет именно к выходу. С таким же успехом бригада могла оказаться и в глубине сквера. Гарри остановился, и на него кто-то налетел.
Он обернулся, заученная фраза уже готова была слететь с его языка, как вдруг он заметил, что налетела на него девушка. Слова сразу же застряли в глотке. Молодые волшебники часто немеют при встрече с представительницами противоположного пола.
— Привет, — сказала девушка.
— Привет, — выдохнул Гарри.
— Ты что, толканутый?
— Ну толкнули меня пару раз, — признался Гарри, не понимая, почему девушку интересуют такие подробности. Может быть, она просто очень чуткая?
— И кто же ты? — спросила девушка. — Одежда странная, так что я не могу разобрать. Эльф, орк или же гном?
— Вообще-то я человек, — сказал Гарри, недоумевая, как его можно принять за орка или гнома. За эльфа-то еще он мог сойти, особенно со спины и при плохом освещении…
— Человек — это скучно, — сказала девушка. — А ты воин или волшебник?
— Волшебник, — сказал Гарри.
— И как тебя зовут, волшебник?
— Гарри.
— Точно, — сказала девушка. — Как же еще могут звать волшебника, если не Гарри? Только ты без очков. И шрам на лбу забыл нарисовать.
— Боюсь, я не совсем вас понимаю, — сказал Гарри.
— Не бери в голову, волшебник, — сказала девушка. — А где остальные?
— Потерялись, — сказал Гарри. А откуда она знает, что он тут не один? Наверное, его принимают за кого-то другого. В очках и со шрамом на лбу.
— Наверное, их уже орки слопали.
— Это вряд ли, — честно признался Гарри. — Они такие, сами кого угодно слопают. А тут на самом деле есть орки?
— Где это «тут»? — спросила девушка.
— Ну… тут. — Гарри неопределенно махнул рукой, пытаясь одним жестом обозначить весь мир.
— Кого тут только нет, — вздохнула девушка. — Правда, в основном попадаются гоблины и покемоны.[7]
— Кто? — не понял Гарри.
— Ты что, совсем отсталый? Ничего, кроме Толкиена, тебя не интересует?
— А кто это Толкиен? — спросил Гарри.
— Ну ты даешь, волшебник. Ты же сам говорил, что толканутый.
— Видимо, мы с вами друг друга не так поняли, — сказал Гарри.
— Это точно волшебник. Ладно, звони.
— Куда? — не понял Гарри.
— В колокола, — сказала девушка.
— Зачем?
Но она его уже не слушала. Она повернулась к нему спиной и шагала по дорожке, через мгновение от взора волшебника ее скрыли фигуры других прохожих.
Гарри развернулся и пошел в глубь сквера. Ему требовалось уединение, чтобы сотворить заклинание поиска и воссоединиться со своей бригадой.
— Здорово, отец.
Муромец оглядел новоявленного «сына». Им оказался невысокий, коротко стриженный крепыш с массивной золотой цепью и еще более массивной челюстью.
— Здорово, коли не шутишь, — сказал богатырь.
— Какие уж тут шутки, отец, — сказал крепыш. — Ты чего рекламируешь?
Поскольку слово было ему незнакомо, Муромец просто пожал плечами.
— Не понял, отец, — сказал крепыш. — Ты чего тут отсвечиваешь? Новый ресторан с русской кухней открылся или еще чего?
Праздный зевака, подумал Муромец и нахмурился. Он не любил праздных зевак.
— Чего молчишь, отец? — не унимался крепыш.
— Отвали, — сказал Муромец.
— Чего? — От изумления глаза крепыша полезли на лоб. — Ты сейчас кого послал? Ты хоть представляешь, кого ты сейчас послал? Ты чего сказал, мужик?
— Могу и повторить, — сказал Муромец.
— А в сторонку отойти не хочешь? Чтобы я тебя лучше расслышал?
— Можно и отойти, — сказал Муромец.
— В этом нет совершенно никакой необходимости, — сказал Фил, буквально ввинчиваясь между оппонентами. — Что же вы опаздываете, Илья Петрович? Мы вас на корпоративе ждем…
— Он меня послал, — сказал крепыш.
— Вы уж его извините, — сказал Фил. — Просто он в образе. Неужели не узнаете? Это же Илья Петрович Богатырев, заслуженный артист России.
— Не узнал, — сказал крепыш. — А в каком фильме он снимался?
— В «Дневном дозоре», — сказал Фил.
— Что-то я его там не помню, — сказал крепыш.
— Он в массовке был. А так все больше по театрам.
— О, — разочарованно сказал крепыш. Он явно не был заядлым театралом. — Ладно, проехали.
Крепыш растворился в толпе.
— Ты кто, отрок? — спросил Муромец.
— Я, образно говоря, ваш общий папа, — сказал Фил. — Короче, я здесь, чтобы вам помочь. Пошли отсюда, надо остальных подобрать, пока они в какие-нибудь истории не повлипали. Москва — город опасный.
— Что это за страна, отрок?
— Россия, что же еще, — сказал Фил. — Русь.
— Нехилый городишко отгрохали, — заметил Муромец. — А кто у вас сейчас за князя?
— Долгая история, — сказал Фил. — Я ее тебе потом расскажу.
Муромец пошел за Филом. Богатырское чутье подсказывало ему, что сейчас это самый правильный вариант. В чужом мире без проводника пропадешь.
Стрелка они нашли без особых проблем. Стоило Филу свернуть в ближайший сквер, как они обнаружили одинокую черную фигуру, сидящую на скамейке.
