животные. Очень неудобная штука.
— Живые саламандры?
— Не вижу способа применения.
— Точная рукописная копия зловещего гримуара «Книга Мертвых»?
— У меня есть подлинник.
— Вижу, что ничем не могу быть вам полезен, — с сожалением сказал торговец. — Но если вдруг вам понадобится что-то, что наша фирма может вам предложить, вот мой телефон. — Он положил на стол визитную карточку. — До свидания.
— До свидания, — сказал Герман.
Одарив его взглядом «ты еще пожалеешь, что отказался», торговец засунул прейскурант обратно в кейс и вышел вон.
Герман закурил сигарету, открыл файл, над которым работал, и тут же его закрыл. Потому что дверь снова отворилась и явила еще трех индивидуумов.
Коротко стриженные, в черных кожаных куртках, они были очень похожи на братков, с которыми агентство имело дело во времена не столь отдаленные. И манера разговаривать у них была примерно такая же.
— Здорово, брат.
— И вам не хворать, — вежливо ответил Герман.
— Мы и не хвораем. — Самый коротко стриженный, практически лысый, очевидно главный из троицы, разместился в кресле, коллеги прикрыли его с флангов. — Значит, ты — маг.
— Совершенно верно.
— Тогда у нас к тебе дело.
— У вас лично?
— Нет, у нашей организации. — Лысый снизил тон до заговорщицкого шепота. — Мы — Ночной патруль.
— Сейчас утро.
— Но Зло не спит никогда.
— Точно. А что вы от меня хотите?
— Ты кино видел?
— Которое?
— Наше, основное. «Ночной Дозор».
— Видел. Хорошее кино.
— А книжку читал?
— Читал. Хорошая книжка.
— Рад, что тебе понравилось. Тогда вступай в наши ряды.
— Ого, — сказал Герман.
— Ага, — сказал лысый. — Мы — Ночной патруль.
— А почему не дозор?
— Это плагиат бы был. Использование чужого бренда, интеллектуальная собственность и все такое. Короче, мы с «ACT» судиться не желаем. И с Лукьяненко тоже. Поэтому — Ночной патруль.
— И вы от меня хотите…
— Чтобы ты выбрал сторону Света, брат.
Герман прищурил левый глаз и просканировал их ауры. Магом являлся только один, тот, что стоял слева, да и то весьма посредственным. На уровне деревенского знахаря.
— А вы, значит, сторона Света? — уточнил Герман.
— Ну да.
— И как давно вы существуете?
— Три дня. Три дня прошло с момента заключения Великого договора, и наши конкуренты не теряют времени зря, повсеместно вербуя своих приспешников.
— Даже договор заключили? — удивился Герман. — И о чем договорились?
— О равновесии.
— Которое тысячи лет поддерживалось и без вашего договора, заключенного три дня назад?
— Мир слишком хрупок и неустойчив.
— Мир достаточно стабилен, — возразил Герман. — А что я буду с вступления в ваши ряды иметь?
— Удостоверение действующего члена Ночного патруля. Льготы при уплате налогов. Знание, что ты выбрал верную сторону.
— Членские взносы большие?
Лысый потупился.
— Штука баксов в месяц.
— Нехилые взносы.
— Поддержание равновесия дорогого стоит.
— А если я откажусь?
— Тогда мы не выдадим тебе лицензию.
— На что?
— На занятия магией.
— Я прекрасно обходился без лицензии все это время.
— Времена меняются, — сказал лысый. — Теперь без нашей лицензии никто работать не будет. Клиенты к такому магу просто не пойдут.
— И кто же их остановит?
— Мы.
— Это чертовски похоже на рэкет.
— Фильтруй базар, брат. Мы, Светлые, вымогательством не занимаемся. Просто наводим порядок.
— Странными методами.
— Жесткие времена — жесткие методы.
— А если я приму предложение Темных, они тоже выдадут мне лицензию?
— Выдадут, — мрачно сказал лысый. — Только не советую. И членские взносы у них в полтора раза выше.
— Обалдеть, — сказал Герман. — И все-таки я склонен отказаться от вашего заманчивого предложения.
— Зря.
— Ваша идея порочна в самой своей сути, — сказал Герман. — Дозоры, равновесие и договоры хороши в кино, но в жизни они не работают. Знаете почему?
— Почему?
— Потому что магия — это не бизнес. Это наука, такая же, как, скажем, физика или ботаника. И маги — ученые. Вы можете себе вообразить, чтобы ботаники разделились на Светлых и Темных, заключили бы договор о равновесии и платили бы членские взносы непонятно кому?
— Ну…
— Деление магов на Темных и Светлых невозможно, — сказал Герман. — Потому что невозможно в принципе. Маг не может быть только Светлым, ибо не может всегда и для всех творить только добро. Добро для одного человека способно принести зло другому.
— Вот мы и будем за этим следить.
— Всегда пожалуйста, — сказал Герман. — Следите. Только без меня.
— Значит, вот так?
— Да.
— Тогда мы уйдем.
— Это будет прекрасно.
— Но мы не прощаемся.
