жались друг к другу. Таня вручила Нюше ключи от сундучка, в котором хранились комсомольские дела.
— Степа просил передать, — сказала она.
— Открывай собрание... ты же член бюро, — шепнул Митя.
Нюша подняла голову и, оглядев собравшихся, негромко сказала, что сегодня у них один вопрос — о Степе Ковшове. Что с ним произошло, всем, конечно, известно, и говорить об этом незачем. Но сейчас важно решить другое — все ли верят, что Степа невиновен.
— Да ты что?.. — возмущенно вскинулся Митя. — Степка же наш, кровный... У кого это язык повернется дурное про него сказать... А ну пусть выйдет, послушаем...
— Правильно, — подала голос Феня. — Какой может быть разговор? Степан Ковшов — наш секретарь. Мы ему верили и верим. И я предлагаю этот вопрос не обсуждать.
— А все-таки лучше проголосовать. Виднее будет! — продолжала настаивать Нюша и попросила поднять руки.
Все дружно проголосовали за доверие Степе. Нюша облегченно вздохнула.
— Вот так давайте и напишем, — сказала она. — Мол, мы, комсомольцы, верили Степе Ковшову и сейчас верим. И ручаемся головой, что он ни в чем не виноват. И все, как один, подпишемся под таким письмом. Потом направим его прокурору.
— А это здорово будет! — заметил Митя, только сейчас по достоинству оценив ловкий ход Нюши с голосованием. — И что там «направим прокурору»... Делегацией к нему надо ехать... от имени всей ячейки.
— Правильно, Митя... — подхватила Феня и предложила сейчас же сочинить письмо.
Собрание оживилось. Зойку Карпухину, обладательницу самого красивого почерка, усадили за стол, поближе к лампе. Из конторской книги вырвали глянцевый, разлинованный на графы лист бумаги. Потом начали сочинять письмо. Фразы складывались с трудом, после долгих споров.
Неожиданно в избу-читальню ввалился дед Анисим. Кто-то сказал ему, что собрание закрытое, почти секретное.
— Какие там секреты, когда речь о Степке идет! — отмахнулся старик. — Нам его вместе вызволять положено. Бумагу надо писать...
— Уже пишем, дедушка, — шепнула ему Таня. — Ты не мешай.
Анисим присел у порога и стал слушать, что Нюша и Митя диктовали Зойке.
— Это вы ладно придумали за парня всем комсомолом вступиться, — заговорил он, уловив содержание письма. — А почему вот про колхозников забыли? Надо с письмом по избам пойти, подписи собрать. За Степку многие поручатся... у кого, конечно,совесть не усохла.
Нюша кивнула старику и, вырвав из конторской книги чистый лист бумаги, велела Зойке переписать письмо заново.
— И вот еще что! — посоветовал Анисим. — Надо Ковшова на поруки взять. Так, мол, и так. Пока следствие да разбирательство — отпустите парня на свободу. Ручаемся, мол, за него всем комсомолом и артелью — никуда он не денется, никуда не исчезнет.
Письмо переписывали еще раза два — то оно получалось слишком длинным и путаным, то Зойка оставляла на нем жирные кляксы.
— Стойте! — вспомнила вдруг Нюша. — А как же с севом-то быть? Так и не закончим его?
— Да-а, — протянул Анисим. — Ковшов такой ли тут посевной план развернул! Больше всех бригад взялся посеять. И вдруг вместо хлеба бурьян полезет. Не солидно, ребята!
— А где же семена взять, раз такое получилось?.. — растерянно спросила Таня.
— Где взять?.. — переспросил Митя, встретившись с настороженным взглядом Тани. — Я скажу где... В амбарах у себя. Да, да. И не смотрите на меня так. Мы вот на бумаге пишем — верим Степке, ручаемся за него. А коли так — давайте еще и делом докажем. Соберем зерно и досеем озимый клин. — И он кивнул Зойке: — Пиши там... даю два пуда семян.
— Да ты что, Митяй! — оторопел Семка Уклейкин. — Откуда у нас зерно? И так до нового урожая не хватит.
— У кого не хватит— с того не брать, дело добровольное! — холодно бросил Митя. — Пиши, Зойка! Добавляю еще пуд... на Семкину бедность.
— Ты меня не резонь! — принялся оправдываться задетый за живое Уклейкин, но собрание не дало ему говорить.
Предложение Мити всем пришлось по душе, и каждый согласился принести из дома немного зерна.
— Ну и хлопцы! — удовлетворенно покрутил головой Анисим. — С такой запевкой не грех и по мужикам пойти... И они подкинут толику семян. Я вот первый с пудик наскребу...
Зойка вопросительно посмотрела на Нюшу:
— Опять переписывать?
— Опять, — кивнула Нюша. — Видишь, какая поправочка. Наконец письмо было готово, и комсомольцы один за другим поставили под ним свои подписи.
Вслед за молодежью расписался и «согласный с комсомолом Анисим Безуглов, 68 лет от роду».
Затем собрание избрало тройку — Нюшу, Митю и Зойку, которые должны были обойти избы колхозников.
Тройка приступила к работе на следующее же утро. К ней примкнул еще дед Анисим. Комсомольцы показывали колхозникам письмо с ходатайством об освобождении Степы из-под ареста и заводили разговор о семенах.
Встречали тройку по-разному. В одних домах охотно ставили свои подписи и делились семенами, в других отказывались: семян, мол, у них нет, а подписать ходатайство они не могут — раз Ковшова арестовали, значит, законно. В районе люди тоже с головой сидят, им виднее.
— Выжиги... злыдни! — сжимая кулаки, ругался Митя. — И что им Степка плохого сделал?.. Кто их попутал так?
Выходили из себя и Нюша с Зойкой. Они заявляли, что не желают больше слышать оскорбительные слова против Степы и не пойдут ни в один дом.
— Эх вы, горе-защитники! — упрекал их Анисим. — Взялись — так все перетерпеть надо. Вот остыньте чуток — и пошли дальше. — И он настойчиво водил тройку из одной избы в другую.
К концу дня подписей под письмом было поставлено не так уж мало, а на подводе, что разъезжала вслед за тройкой, набралось мешков пятнадцать зерна.
Утром Митя и Нюша отправились в район.
Прежде чем пойти к прокурору, они решили побывать в райкоме комсомола.
Прождав с добрый час в приемной, пока не кончилось какое-то совещание, они попали наконец к секретарю райкома Белову, высокому, насупленному молодому человеку в наглухо закрытом френче.
Узнав, что парень и девушка из кольцовской ячейки, Белов кивнул им головой и пригласил садиться.
— Очень хорошо, что вы сами приехали, — заговорил он_
Мы как раз собирались послать в Кольцовку нашего инструктора... Необходимо провести срочное комсомольское собрание.
— А мы уже провели, — доверчиво призналась Нюша. — Да еще какое!
— Молодцы... оперативно действуете, — хмуро похвалил секретарь. — Тогда докладывайте, как вы отреагировали на чрезвычайное происшествие?.. Какие меры приняли против уголовного элемента?
— Какого это уголовного элемента? — похолодев, переспросила Нюша.
— Ну, вашего бывшего секретаря ячейки... Ковшова.
— Почему «бывшего»? Белов пожал плечами:
— Странные вопросы... Вы же сами говорите, что провели собрание. Надеюсь, что Ковшов уже больше не секретарь? Не может же арестованный гражданин быть комсомольским руководителем. Кстати, протокол собрания с вами? Какое вы приняли решение?
Переглянувшись с Митей, Нюша достала из кармана письмо прокурору и положила на стол.
— Вот наше решение.
Подергивая кончиком носа, словно принюхиваясь, Белов быстро пробежал письмо, задержался на
