Матвей Петрович на всякий случай оглянулся — нет ли поблизости доктора, но потом решил, что теперь, пожалуй, можно все рассказать.
Не зря гналась тогда Нюша за подводой и рубила топором гужи. Лощилина схватили и отправили в город. И механик оказался не таким уж маленьким и неприметным работником, каким он выдавал себя в МТС.
Сейчас выяснилось, что он был видным кулаком на Кубани, во время коллективизации учинил жестокую расправу над сельскими коммунистами, потом бежал подальше от родных мест и устроился работать механиком, сначала в совхозе, потом в МТС. В районе Лощилин связался с контрреволюционной организацией, состоящей из кулаков и бывших помещиков, и по ее заданию развернул в Кольцовке вредительскую работу. Правой рукой у него был колхозный бригадир Ширяев. В свои темные дела они втянули Тихона Горелова и еще кое-кого из колхозников и трактористов. Из Антона Осьмухина они сделали лжеударника, дутую фигуру и использовали его как ширму для своих проделок.
— А с Репинским что? — спросила Нюша.
— Что ж с Репинским?.. Сняли его с работы. Исключили из партии. Оказался настоящей шляпой, ротозеем. Упивался мнимыми успехами в работе, а врагов вокруг себя не разглядел. Вот такие, как Лощилин, и водили его за нос. Так что ты волчища захватила матерого, травленого... — заметил Матвей Петрович, посмотрев на забинтованную Нюшину голову. — Только слишком дорогой ценой все это тебе досталось.
Нюша слабо улыбнулась:
— Ничего... Жива буду — не помру! Все равно я скоро в бригадиры вернусь.
— Вернешься — не сомневаюсь. Работать теперь уж легче станет. Небо проясняется, тучи уходят...
Нюша вопросительно посмотрела на Матвея Петровича:
— А как там девчата мои? Зашились, наверное?
— Что ты! — удивился Матвей Петрович. — Работают как одержимые. Передом идут. Сев закончили вовремя. Сейчас пар поднимают. Они так и заявляют — пашем по-ветлугински!
— Это вы, Матвей Петрович, зря говорите! — не поверила Нюша. — Чтоб только меня утешить.
Матвей Петрович пожал плечами:
— Могу документально доказать... Вот, пожалуйста. — И он протянул Нюше областную газету с обведенными красным карандашом строчками.
«В ответ на подлую вылазку классового врага, — прочла она, — изувечившего нашего бригадира Нюшу Ветлугину, мы, женская тракторная бригада Кольцовской МТС, даем слово добиться выработки по восемьсот гектаров на трактор и перекрыть свое прежнее обязательство».
Дальше шли подписи всех девчат.
— Неужели это правда, Матвей Петрович? — вскочила Нюша. — Не верится даже! И с чего у них сила такая? А вдруг сорвутся...
— Не волнуйся! Девчата не с бухты-барахты эти слова написали. Взвесили все, подсчитали, продумали. К тому же у них и наставник неплохой — Степа Ковшов. Все твои замыслы в дело проводит... — Матвей Петрович вновь усадил Нюшу на скамейку и, помолчав немного, задумчиво продолжал: — Ты вот спрашиваешь, откуда у девчат сила такая. А ты на себя оглянись. Кто тебя поднял? Время наше советское, партия, жизнь артельная. Не будь этого, кем бы ты была? Батрачкой у Ворона, в лучшем случае безлошадной беднячкой с наделом из двух полосок земли. А сейчас ты плечи расправила, силу почуяла, по- большому жизнь начинаешь. Так вот и с девчатами. Растревожило их наше время, разбудило— так они теперь горы своротят. Это как ключ родниковый. Пробьет подземная вода породу, вырвется наружу и начнет бурлить да клокотать. И нет конца этому неиссякаемому источнику...
— Выходит, я девчатам и не нужна больше! — опечалилась Нюша. — Теперь они без меня управятся. Может, мне опять в керосинщицы пойти?
— Ну нет, — улыбнулся Матвей Петрович. — Работы тебе хватит и останется. Мы вот думаем в эмтээс еще несколько женских тракторных бригад создать. Твоих лучших трактористок бригадирами поставим, а к тебе новые девчата придут. Учи их, сажай за руль, выводи в поле... Закладывай, так сказать, школу тракторного дела, ветлугинскую школу...
— Уж вы, Матвей Петрович, скажете тоже...
— Да, да. Я вполне серьезно.
Неожиданно в больничный садик ворвались Таня, Феня и Зойка. Вслед за ними вошел Степа Ковшов. Вид у девчат был такой, словно в поле с трактором произошло несчастье.
Нюша невольно поднялась им навстречу.
— Да нет... ты сиди! Тут не авария, — успокоил Степа. — Тебе срочная телеграмма! Показывай, Таня.
— Откуда телеграмма? От кого?
— Из Москвы. Из газеты «Правда», — выпалила Зойка, пока Таня доставала из-за пазухи бумажный пакетик. — Читай вот.
Вздрогнув, Нюша раскрыла телеграмму и пробежала ее глазами. Потом прочла вслух. Редакция газеты просила Нюшу Ветлугину написать статью о работе первой в стране женской тракторной бригады и рассказать, как идет соревнование за восемьсот гектаров.
— Откуда же в Москве знают про нас? — удивилась Нюша.
— А почему бы там и не знать? Слух о вас уже далеко пошел, — сказал Матвей Петрович и на вопрос Нюши, что ей теперь делать, посоветовал сесть за статью.
— Какая же я писака? Только клякс понаставлю... Написали бы вы, Матвей Петрович. Или ты, Степа.
— Ну уж нет... — отказался Степа. — Ты с девчатами зачинала все — тебе и писать.
— Да несподручно мне это... — пожаловалась Нюша.
— А ты не думай, что статью пишешь, — посоветовал Матвей Петрович. — Считай, что с подругами беседуешь. Тогда и слова найдутся. Ты ведь понимаешь, сколько нашей стране механизаторов требуется. Что ни год, то все больше и больше. И девушкам среди них самое почетное место. У тебя уже и сейчас подруги есть... И в Кольцовке, и в соседних колхозах. Но этого мало, очень мало. Вот и поговори с девчатами на всю страну. Позови их, клич кликни! Чтоб сотни, тысячи, десятки тысяч девушек сели за трактор!..
— Вот оно как, — вслух подумала Нюша и оглядела подруг. — Тогда вместе сочинять будем. От всей бригады. Садись, девчата, думайте. А ты, Зойка, записывай.
— У меня бумаги нет.
Матвей Петрович достал из кармана блокнот и, сунув его Зойке в руки, вместе со Степой отошел в сторону. Девчата чинно расселись на скамейке.
— Девушки Советского Союза! Дорогие наши подруги! — продиктовала Нюша первую фразу и, устремив глаза вверх, задумалась.
Небо над головой было до удивления высоким, чистым и просторным. Только в недосягаемой дали просвечивали на солнце еле приметные легкие облака да парила одинокая птица.
— Ну, дальше диктуй, дальше, — шепнула Таня подруге, выводя ее из задумчивости.
— Смотрите, девчата, — вслух подумала Нюша, — небо-то какое... Чистое, ясное... И высокое- высокое. Вроде никогда такого и не было.
— Не иначе к хорошей погоде, — в тон ей отозвалась Феня.
— Да вы что? — рассердилась Зойка. — Письмо пишете или небом любуетесь? Матвей Петрович, да скажите вы им...
— Ничего, ничего, — усмехнулся Матвей Петрович. — Можно в письме и про высокое небо вставить, и про погоду хорошую. Тоже к месту будет.
