Антироссийская подлость

дворянство» и т. д. и т. п. СССР нужно было показать, что у него совсем другая армия — дисциплинированная, не убивающая ни пленных, ни мирных жителей. Более того, Советскому Союзу нужно было показать, что он и сам по себе государство, как и остальные, а не пусть и крупная, но всего лишь фигура в Коммунистическом (для Европы — еврейском) Интернационале.

Для уменьшения потерь в войне СССР приходилось наступать на горло собственной песне, причём и в полном смысле этого слова. Гордостью Красной Армии было то, что она в Гражданскую войну разгромила золотопогонное офицерьё. Но офицеры — это признак регулярной, дисциплинированной армии, их отсутствие — это признак банды, в лучшем случае — партизанского отряда. На этот деликатный шаг Сталин не мог решиться сразу. Сначала, ещё до Катынского дела, в январе 1943 г., в Красной Армии ввели погоны, но офицеров ещё не было, погоны носили командиры. Катынское дело подстегнуло — летом носящих погоны от младшего лейтенанта до полковника назвали, наконец, офицерами официально.

276. В мае 1943 г. был упразднён Коминтерн — то, против чего сплачивались страны антикоминтерновского пакта. Советский Союз этим самым заявил, что он государство само по себе и как государство никому ничего не должен.

277. Одновременно начали снимать евреев с витрины СССР, вернее, не снимать, а маскировать их там. А.К. Дмитриев по этому поводу пишет:

«В июле 1943 г. генерала Давида Ортенберга удаляют с поста главного редактора „Красной звезды“. К. Симонов в своих дневниках этот факт сопровождает оценкой, граничащей с осуждением: „неожиданно“, „необъяснимо“. Этот эпизод он описывает как трагедию, сопоставимую с неудачей на фронте. Сам Д. Ортенберг в своих воспоминаних пишет: „В июле 1943 г. меня вызвал тов. Щербаков, что есть решение ЦК о моём освобождении от обязанностей редактора „Красной звезды“. На мой вопрос: по каким мотивам? — тов. Щербаков ответил: „Без мотивировки“. (Д. Ортенберг, „Сталин, Щербаков, Мехлис и другие“, М, 1995 г., стр. 191).

Мехлис, Симонов, Эренбург в один голос заявили: это очередная антисемитская выходка Сталина (Д. Ортенберг маленькую главку в своей книге так и назвал „Благодари бога, что этим все кончилось“).

Еврейские авторы только в этом ключе и ведут рассуждения; так начинается фальсификация истории. Ортенбергу до его отставки было сказано: впредь „подписывать газету будете Вадимовым“. Позже Мехлис объяснял Ортенбергу: „Сталин сказал тогда, что не надо дразнить… Гитлера“.

Как выясняется, Сталин не хотел „дразнить Гитлера“ не только фамилией Ортенберга. Последний признается:

„Затем вижу, сменились подписи и других собкоров „Правды“. Исчезли со страниц газеты „берг“, „майн“ /…/ Появились вместо них псевдонимы на „ов“ и т. п. Такая же история произошла в „Известиях“, „Комсомольской правде“ и других центральных газетах“ (там же, стр. 21).

Чтобы представить себе, насколько эти центральные редакции были еврейскими и, таким образом, были фактически наглядным пособием для геббельсовской пропаганды, приведём для справки неполный состав редакции „Красной звезды“, которой командовал обиженный Д. Ортенберг:

О. Кнорич, Е. Гехман, Б. Галин, Лев Славин, Яков Халип, В. Гроссман, А. Шуэр, Б. Абрамов, Б. Лапин, К. Симонов, Я. Сиславский, З. Хацревин, С. Сапиго, Г. Шифрин, Е. Габрилович, З. Херен и др.“.»[302]

278. У СССР как у государства к тому времени не было своего гимна, гимном СССР был гимн коммунистов Коминтерна — «Интернационал». А это произведение гимном, т. е. торжественной песней — общественной молитвой, было условно. Со словами «весь мир насилья мы разрушим» вполне могли и варвары идти на Рим, т. е. эта боевая песня пролетариата для мирного в своей идее государства была избыточно боевой. Сталин лично занялся новым гимном, к концу года гимн был готов и Сталин немедленно отправил его ноты Черчиллю, ни о чём не прося, а всего лишь с шутливой запиской, в которой было пожелание: «изучить новую мелодию и насвистывать её членам консервативной партии». Но поскольку война была общей проблемой, то Черчилль понял Сталина без слов: он немедленно передал ноты на радиостанцию ВВС, вещавшую на всю Европу, и распорядился, чтобы оркестр ВВС предварял мелодией нового гимна СССР любые сообщения из СССР. [303] Европа обязана была привыкнуть к мысли, что «Интернационал» — это уже не главная песня Советского Союза.

Как видите, провокация немцев в Катыни была величайшим сражением боевой пропаганды Германии с пропагандой союзников. Поэтому я прервусь и дам по этому вопросу слово своим противникам из бригады Геббельса.

Прокурорская часть бригады Геббельса

В СССР было объявлено об амнистировании польских граждан. Немедленно встал вопрос о местонахождении польских офицеров. Польское правительство в изгнании генерала Вл. Сикорского настойчиво пыталось вести их поиск. В Москву были переданы списки на 8 300 офицеров и 7 тыс. других польских граждан с просьбой освободить их. В течение ноября 1941 г. неоднократно возобновлялись беседы представителей польского правительства со И. В. Сталиным, В. М. Молотовым и его заместителем А. Я. Вышинским, но советское руководство отрицало существование проблемы польских военнопленных. 3 декабря 1941 г. Сикорский передал Сталину в Москве составленный товарищами по плену список на 3.843 польских офицера с указанием конкретных лагерей, где они содержались, и с новой просьбой об их освобождении. В январе 1942 г. польское правительство вновь повторило свою просьбу. На все обращения оно получало ответ, что все польские военнопленные отпущены по амнистии и их местонахождение неизвестно. В беседах с Сикорским и Андерсом Сталин высказал предположение, что они бежали в Маньчжурию. Эти отговорки невозможно было признать убедительными, и польское правительство в январе 1943 г. направило в Москву специальную комиссию, но и ей не удалось найти следы своих соотечественников.

Первыми о захоронениях польских офицеров в Катынском лесу Смоленской области узнали от местных жителей летом 1942 г. польские рабочие из команды «Тодт», занимавшиеся ремонтом железнодорожных путей. Они установили на этом месте два берёзовых креста. В феврале 1943 г. могилами заинтересовалась немецкая тайная полиция. 13 апреля 1943 г. радиостанции германского рейха передали в эфир сообщение об «обнаружении в окрестностях Смоленска могил польских офицеров, убитых ГПУ».

16 апреля 1943 г. Совинформбюро опубликовало опровержение. В нём сообщалось, что якобы польские военнопленные, которые находились на строительных работах западнее Смоленска, летом 1941 г. попали в руки к немцам и были ими расстреляны. Эта версия стала официальной, хотя время расстрела называлось по-разному.

17 апреля 1943 г. польское правительство в изгнании обратилось к Международному комитету Красного Креста с просьбой о посылке делегации под Смоленск для эксгумации трупов из захоронений. С аналогичным обращением выступило правительство Германии. МККК согласился содействовать в установлении истины при условии, что к нему обратятся все заинтересованные стороны, то есть и СССР. Однако сталинское руководство отказалось сделать это, обвинило Польшу в пособничестве фашистской Германии и расторгло дипломатические отношения с польским правительством. Б. А. Топорнин, А. М. Яковлев, И. С. Ямборовская, B. C. Парсаданова, Ю. Н. Зоря, Л. В. Беляев.[304]

Академическая часть бригады Геббельса

13 апреля 1943 г. берлинское радио сообщило об обнаружении в Катынском лесу под Смоленском массовых захоронений польских офицеров. Впервые германским властям стало известно о расстреле поляков под Смоленском из показаний военнопленного Меркулова ещё 2 августа 1941 г. После захвата Смоленска и его окрестностей войсками Ф. Бока не было попыток проверить эти показания. Однако с 6 января 1942 г. в районе Козьих Гор в течение трёх месяцев дислоцировался строительный батальон № 2005, в котором работали поляки. В конце своего пребывания в Гнездове польские рабочие узнали от населения окрестных деревень о месте расстрела польских офицеров. В Катынском лесу они раскопали