ЕСЛИ БЫ НЕ ГЕНЕРАЛЫ! (Проблемы военного сословия)

ходи. Бей на площадях. Штурмуй, где неприятель засел. Занимай площадь, ставь гауптвахт, расставляй вмиг пикеты к воротам, погребам, магазинам. Неприятель сдался? — Пощади! Стена занята? — На добычь!»

Суворов для лучшего запоминания этих правил солдатами писал их телеграфным стилем — только итоговые положения без объяснений. А суть этих положений проста.

Добыча — стимул, но она не должна мешать управлению войсками: «…без приказу отнюдь не ходи на добычь!» Этим грешили все, но особенно казаки, которые могли прекратить преследовать противника, если на пути попадалось что-то, что можно было пограбить.

Второе. Грабить можно только того, кто не сдается, сдавшихся — нельзя: «Неприятель сдался? — Пощади!» И только если город приходится брать штурмом, то тогда его разрешено и грабить: «Стена занята? — На добычь!»

А мирных жителей селений, мимо которых проходят русские войска, грабить вообще нельзя («обывателя не обижай»). Здесь тоже военная целесообразность — у обывателя покупались фураж и продовольствие («он нас кормит и поит») и, если начать обывателя грабить, то он сбежит, и армия будет голодной.

Но характерно другое. Русская армия, как и прочие, состояла из солдат и офицеров, включая генералов и самого Суворова. Между тем, Суворов не пишет, что если взять лагерь или крепость, то все будет «наше», Суворов пишет «все ваше», то есть вся добыча принадлежит только солдатам. Иными словами, когда «в Измаиле, кроме иного, золото и серебро пригорошнями делили», то ни офицеры, ни генералы свои пригорошни не подставляли.

И в этом резкое отличие русской армии от остальных (скажем, того же британского флота), в которых добыча доставалась и офицерам с генералами. А за что офицеру добыча? У него большое жалование от царя, у него имение, у него крепостные. Какая еще добыча?

Если вы помните, то в фильме «Петр Первый» есть характерный и, видимо, точный эпизод. Будущая русская императрица Екатерина I, в девичестве Марта Скавронская, была трофеем русских солдат, взявших под командованием фельдмаршала Шереметева шведскую крепость Мариенбург. Досталась Скавронская простому драгуну, но понравилась Шереметеву и тот приказал привести ее к себе. Но это с его стороны было грабежом драгуна, честно добывшего свой трофей, и Шереметев отсылает драгуну рубль, то есть формально покупает Марту у своего солдата.

Эту особенность русской армии следует учесть — у русских офицеров, в отличие от западных, с петровских, а может, еще и с допетровских времен не было прямого материального стимула к победе. Русские офицеры за победу тоже награждались, но не самой победой, не добычей, не Делом, а начальством, а это уже не то. Начальство, конечно, старалось, но люди есть люди: имеющий заслуги мог награду и не получить, а какой-либо хмырь, умеющий обольстить начальство, мог получить огромную награду ни за что. Скажем, Екатерине II не откажешь в том, что она русская императрица и действительно «великая», но ведь приближала к себе и награждала не только великих деятелей Орловых, Потемкина или Завадовского, но и откровенных ничтожеств, типа Зубова, сумевших пролезть к ней в фавориты. А эта нестойкость начальства перед льстивыми негодяями обесценивал боевые награды: зачем было честно рисковать жизнью, если ту же награду можно было получить хитростью или подлостью?

Нельзя сказать, что добыча и трофеи имеют определяющее значение, особенно сегодня, но надо иметь в виду, что традиции — это база законов, традиции складываются веками, и чтобы их отменить, одной бумажки мало. К началу 20-го века и в немецкой, и в русской армиях грабеж был официально запрещен, но куда денешь столетия традиций, по которым немецкий офицер знал, что его материальное благополучие зависит от его боевых побед, а русский знал, что его материальное благополучие зависит от того, как он услужит начальству?

Закончив эту тему, отвлекусь. После победы в Великой отечественной войне особенно отличились в грабеже Германии советские офицеры и генералы. Они грабили непропорционально много в силу своих возможностей вывезти добычу. Эта добыча Красной Армии была ее законной добычей, и пусть немцы не ноют — нечего было войну начинать. Но советские офицеры и генералы не имели на нее права! Они получали высокую зарплату, а на фронте — вдвое. Это солдаты дрались бесплатно, и добыча принадлежала им и вдовам павших. Те советские маршалы и генералы, которые вывозили награбленное машинами и вагонами, — это подонки. Немецкими генералами они не стали, а русскими перестали быть. Их алчность — это показатель их деградации и как офицеров, и как людей.

Я как-то долго не видел ничего предосудительного в трофеях, но в 70-х меня заставил задуматься ученый-металлург Кадарметов (запамятовал его татарские имя-отчество, а книг по старой специальности под рукой нет). Он провоевал войну артиллеристом, мы как-то беседовали с ним о фронте, о сложности ведения огня шрапнелью, и я спросил его о трофеях. Он как-то жестко мне ответил, что и любовниц на фронте не имел, и иголки в Германии не взял. «Вернее, — сказал он, — в одном разгромленном конструкторском бюро в Германии я взял логарифмическую линейку и инженерный справочник Хьютте». Да, порою не знаешь, где можно наткнуться на настоящего русского офицера, но они все же были и, я полагаю, есть.

Атаманы

А теперь момент, рассмотрение которого я начну издалека.

Нам, русским, как-то совершенно понятно, что представляет из себя организация, описываемая словом «банда». Словари иностранных слов относят его к итальянскому языку, в котором, помимо понятного нам значения, оно имеет и значение «отряд». Между тем, разговорная латынь была заменена романскими языками в 9-м веке, Византия (Восточная Римская империя) берет начало в 4-м веке, скифское государство уничтожено готами в 3-м веке. Так вот, византийская регулярная кавалерия организационно делилась на «меры» (2–3 тысячи человек), «тагмы» (200–400 всадников), а тагмы делились на две «банды,». Причем древние историки, скажем, Псевдомаврикий, пишут, что это «скифская» организация кавалерии. Считается, что слово «банда» происходит от слова «бандон» — знамя. Действительно, знаменщик банды назывался «бандофором», однако командир банды имел название «комес» или «трибун», т. е. его должность со словом «банда» уже не связана. Отсюда вряд ли кто осудит меня за предположение, что слово «банда» позаимствовано римлянами у скифов или аланов вместе с организацией кавалерии. Особого значения для нас это не имеет, но я хотел бы обратить внимание, что слово «банда» Европой употребляется очень давно и это слово с древности жестко связано с понятием «вооруженный отряд», а, повторю, целью таких отрядов многие тысячелетия был грабеж.

Более существенно другое — организационно-военный смысл такого отряда. В бою всадниками в количестве 100–200 человек еще можно управлять голосом, т. е. банда — это тот максимум бойцов, которым в бою способен командовать один человек. В бою банда могла рассыпаться на одиночных бойцов или ее мог рассеять противник, для своего спасения кавалеристы должны были как можно быстрее собраться вместе. Для этого банда имела особое снаряжение — знамя. В данном случае его лучше назвать более точным русским словом — «стяг». Стяг — это то, к чему стягиваются, и находится стяг возле командира, чтобы тому было удобнее командовать — чтобы его голос был слышен всем воинам его банды, стягивающимся к знамени.

Таким образом, изначальная суть тех, кто впоследствии получил название офицеров, — это тот самый маленький командир, который имел возможность командовать, полагаясь на свое видение боя. Были и командиры более мелких подразделений, на которые делилась банда, скажем, у византийцев ими командовали гекатонтархи, пентархи, тетрархи, но эти подразделения не имели своего знамени, а их командиры были помощниками командира банды, да и то — только на время боя.

Теперь, если я спрошу более-менее старших читателей, как по-русски называется командир банды, они мне ответят: «Атаман». И это действительно так, хотя в этом вопросе может сбить с толку более поздняя военная организация казаков, у которых атаман и, тем более, гетман — это уже генералы. На самом деле, еще до казаков, атаманом был самый первый самостоятельный командир. Вот теперь давайте оценим разницу между тем, кого мы уже давно называем офицерами и атаманами. Эту разницу необходимо отметить обязательно, чтобы понять, что именно имел в виду Манштейн, когда, описывая румынских офицеров, написал: «Что касается заботы офицеров о солдатах, то здесь явно недоставало «прусской школы».