Итак, после победы революции, освободившей Россию от зависимости от капиталистического центра, в ней, несмотря на установленную диктатуру пролетариата, ввиду недостаточного уровня развития производительных сил, с неизбежностью должен был начаться процесс антагонистического классообразования и становление системы производственных отношений, основанных на эксплуатации человека человеком.
Вождь большевиков, самый дальновидный и образованный теоретик марксизма, видел только один путь антагонистического классообразования в России – капиталистический, и предпринимал все меры, чтобы не допустить его. Это был путь возврата старых и новых собственников на национализированные предприятия. Не допустить этого было жизненной необходимостью. Восстановление собственности капиталистов на средства производства с неизбежностью бы привело к усилению буржуазии, позволило бы ей сорганизоваться, и взять реванш за Октябрь 1917. И результаты этого реванша большевики могли недвусмысленно ощутить своими затылками.
Для развития производства нужны были его агенты – организаторы и управленцы. Но, поскольку капиталисты были в новой России “упразднены”, возник вопрос о развитии производства силами советского государства. При капитализме командирами производства были сами капиталисты, собственники производства. Капиталист, прежде чем превратиться в паразита – эксплуататора, был тружеником. В значительной степени его руками и умом была совершена промышленная революция, видоизменился весь облик Европы. И до того, как стать белым воротничком, он был работягой.
Наш выдающийся поэт, Владимир Маяковский в поэме “Владимир Ильич Ленин” писал об этом так: 'Капитализм в молодые года был ничего, деловой парнишка: первый работал- не боялся тогда, что у него от работ засалится манишка'.
А из какой среды должны были возникнуть советские агенты производства? Кто должен был встать на место буржуев у руля промышленности?
Ведь при том уровне производительных сил, который существовал в то время в России, общество могло быть только классовым и никаким другим. Поэтому в стране с неизбежностью начался процесс становления частной собственности и общественных классов. А поскольку путь к возрождению в полном объеме капиталистической собственности был надежно заблокирован государством, процесс классообразования пошел по иному пути.
Чтобы понять сущность этого пути необходимо, хотя бы в общих чертах, прояснить вопрос с частной собственностью и эксплуатацией. В самом строгом научном значении этого слова, частная собственность – это такая собственность одной части общества, которая позволяет ей эксплуатировать другую, обязательно большую часть общества. Как и любая собственность, частная собственность может выступать в нескольких видах. Во-первых, в виде персональной частной собственности, собственности капиталиста на средства производства, собственности феодала на землю и личности его крестьян, собственности рабовладельца на его рабов и средства производства. Во-вторых, в виде групповой частной собственности, когда собственность принадлежит не одному человеку, а их группе. Наиболее очевидный пример такой собственности – акционерная собственность капиталистов. Первые две формы собственности были известны основоположникам марксизма и детально ими исследовались, так как именно они были представлены в тогдашних феодальных и пришедших им на смену капиталистических обществах Западной Европы.
Но основоположниками была выпущена из виду еще одна возможная форма частной собственности – общеклассовая частная собственность, когда собственность, позволяющая одной части общества эксплуатировать другую часть, находится в распоряжении не группы членов этого общества и не отдельных людей, а целого общественного класса. Такая общеклассовая форма частной собственности всегда приобретает форму государственной, при которой коллективным собственником является государственный аппарат, который распоряжается и использует эту собственность. Она в то время существовала в государствах Востока и Азии – Китае, Индии, а природа обществ этих стран была во многом неясна, соответственно, осталась неясной и основа их общественного устройства – азиатский (политарный) способ производства.
В Советской России силами государства удалось поставить заслон процессу капиталистического классообразования, но, в отличие от капиталистического, политарное классообразование поставить под контроль государства было невозможно, так как в его успешном исходе были заинтересованы все члены государственного аппарата. Все связанное с его становлением всегда можно было истолковать как извращения, допускаемые отдельными лицами. Именно так оно и было понято В.И.Лениным, наблюдавшим самые его начальные стадии - как просто бюрократизация государственного аппарата, с которой можно и должно бороться. Но попытки этой борьбы оказались безуспешными. В.И.Ленин с горечью признает, что все попытки улучшения госаппарата ни к каким зримым результатам не привели:
Не его вина, что тогдашний уровень развития науки, неизученность сущности политарного способа производства и обществ, относящихся к азиатской общественно-экономической формации, не позволили ему увидеть опасность и основные черты иного процесса классообразования, политарного или азиатского. И именно он и реализовался, сначала в стране победившего пролетариата, а затем и в некоторых странах, освобожденных ей от фашизма после Второй мировой войны.
Запретив иметь средства производства в персональной или даже групповой собственности, оказалось невозможно исключить попадание их в общеклассовую собственность, автоматически при этом превращающуюся в частную. Государственный аппарат, получив возможность распоряжаться как средствами производства, так и трудом людей, на них работающих, начал использовать эту собственность в своих интересах, начал участвовать в эксплуатации трудящихся. По своей сути эта эксплуатация от эксплуатации капиталистической ничем не отличалась.
Эксплуатация в точном политэкономическом значении этого слова – это безвозмездное присвоение чужого труда. Основоположники марксизма придерживались точки зрения на эксплуатацию, идущей от определения собственника средств производства. Собственник средств производства, использующий труд других людей – всегда их эксплуататор. И, в соответствии с этим определением, предлагали способ борьбы с эксплуатацией – обобществление средств производства, постановка их на службу всему обществу.
Но национализация промышленности, ее огосударствление, к обобществлению не привело. Государственная собственность – не есть собственность общественная. Единственное известное истории общество с общественной собственностью, причем не только на средства производства, но и на предметы потребления – это общество первобытное или первобытно-коммунистическое. И в первобытном обществе каждый его член не нуждался ни в чьем позволении, чтобы этой собственностью воспользоваться, при условии, разумеется, соблюдения им интересов других членов общества. Каждый член первобытной общины мог охотиться и заниматься собирательством на принадлежащих ей землях, пользоваться орудиями труда, созданными любым другим членом общины. Примером, показывающим, как общественный характер собственности проявлялся в первобытном обществе, является потребление добытой на охоте пищи. Каждый член коллектива имел на нее право в силу принадлежности к данному коллективу, независимо от своего участия в процессе ее добычи. Это могло выглядеть так: добытая и приготовленная пища, например мясо, передавалось по кругу, и каждый мог откусывать столько, сколько ему было необходимо. Разумеется, величина куска зависела от количества добытой пищи, и при ее недостатке люди сами себя ограничивали, обеспечивая в первую очередь мужчин – охотников. Но не требовалось ничьего разрешения, никаких особенных процедур, чтобы получить свою долю коллективной собственности.
Разумеется, ничего подобного в Советской России не наблюдалось и наблюдаться не могло. Средствами производства и предметами потребления распоряжались не сами члены общества, а специально назначенные на эту роль люди – партийные и государственные чиновники.
Перерождение их в эксплуататоров проявилось, в первую очередь, в появлении особой касты чиновников – номенклатуры, пользующихся дополнительными и тайными привилегиями, оплачивавшимися из той доли прибавочного продукта, которым они распоряжались от имени всего общества. В ходе
