— Страшно, если человек проживет жизнь, не использовав всех своих сил, ума и способностей! — взволнованно воскликнул Ермак. — Я думал не раз вот о чем: у каждого человека как бы несколько жизней. Та, которой он живет в силу обстоятельств, порой неодолимых, и та, которую он мог бы прожить, если б полностью реализовал свои мечты и способности. Я бы хотел строить корабли…
— А вместо этого имеешь дело со всякими зомби, — вздохнул Ефим Иванович, — и совесть не позволяет тебе уйти. А жену ты себе нашел удачно: будете с ней делать одно и то же дело — пробуждать человека в человеке. Друзья, поднимем бокалы за них обоих: Ермака и Владю! Пожелаем им удачи и счастья!
Это был очень славный вечер. Нам было так хорошо!
Потом Шура нам пела… С этого момента все внимание было переключено на Шуру. Кое-кто из Ермаковых друзей посматривал на папу с явной завистью. Наверное, думал: «Старый уже, дочь взрослая, а подцепил себе такую жену, красавицу, певунью».
Ефима Ивановича, более наблюдательного и умного, поразило другое: бросалось в глаза, что эти двое влюблены друг в друга, но заметно было и то, что Шура любила более пламенно и самоотверженно. Это так и было. Если бы понадобилось, она бы пошла за Сергеем Гусевым на край света, бросив даже радость свою — Мосфильм. Отец же не пожертвовал бы для нее работой, даже мною. Себя бы, впрочем, ради нее не пожалел.
Чудесный был вечер, никогда его не забуду. Засиделись мы допоздна.
Глава двадцать вторая
ТРЕВОГИ И РАДОСТИ
Экзамены в университет я выдержала — набрала нужное количество баллов, и меня приняли. Ни с чем не сравнимое счастье — видеть свою фамилию в списках принятых! Почти в самом начале: В. С. Гусева. Перечитала раз десять, пока наконец поверила.
Я вышла на площадь в зной августовского полудня и, не выдержав натиск радости, несколько раз перекрутилась на одной ноге.
На заводе летом произошло столько перемен, и все к лучшему.
Навсегда ушел с завода Рябинин. После трагической гибели Зины авторитет его был окончательно подорван, и он не мог больше руководить заводом. Теперь он займется только преподавательской работой в институте, где заведует кафедрой.
Главным инженером назначен… кто бы вы думали? Юрий Васильевич Терехов. Все с огромным удовлетворением встретили это известие. Я тоже вздохнула с облегчением: больше уже никто не будет мешать ему работать.
Мой брат Валерий побыл некоторое время и. о. (исполняющим обязанности) начальника конструкторского бюро, а начальником его так и не назначили.
После того как Валерку сняли, было комсомольское собрание, на котором его прорабатывали.
Вероника подала на него заявление о нарушении обещания жениться. Ей задали довольно нескромный вопрос, она возмутилась, округлила глаза, покраснела и с негодованием ответила: «Конечно нет, мы же не регистрировались!» На всех почему-то напал смех. Или это на меня напал смех, а остальные качали хохотать вслед за мной. В общем, нарушение обещания жениться, поскольку у них ничего серьезного не было, сошло Валерке с рук. (А Веронику можно на «Фауста» не водить, она и так до загса никому ничего не позволит.)
Я медленно шла через белые и голубые цеха. Работала здесь год, но многое для меня осталось непонятным в этой высокой и трудной технике. Станки с программным управлением и обратной связью — а что это, в сущности, такое? Чтоб во всем разобраться, надо как минимум окончить техникум.
Я шла коридором, и мимо пронесся электрокар. Веселая кудрявая девчонка, незнакомая мне, управляла им, и я конечно, опять вспомнила Зину Рябинину… Я вспоминаю ее часто.
Зашла в новый цех, где наша бригада доводила собранный наконец-то Центр. Все-таки он был очень громоздкий… как комбайн. Правда, он и будет выполнять целый комплекс операций. По заданной программе. В его кассетах хранится до сотни разных инструментов: и фрезы, и сверла, и метчики, и развертки, и множество инструментов разного назначения. А если потребуется — он же с программным управлением, — то он будет собирать микродетали… То, что сейчас делают двести девчонок в «аквариуме».
Все побросали работу и окружили, меня, смеясь и тормоша.
— Приняли в университет?
— Владя, уходишь совсем?
— Что вы, я же на заочный. Психологу для практики лучше работать на заводе.
— Разве психологи проходят практику на заводе? — усомнился Олежка Кулик.
— Конечно, психология труда. Психологические особенности трудовой деятельности. Разве я брошу завод! А где папа?
— Вызвали к главному инженеру. Сейчас придет. Ты сядь.
Как они за этот год возмужали и посерьезнели, стали хорошими работниками. Особенно Шурка Герасимов и близнецы. Все гуртом поступили в вечерний техникум. Алика Терехова уже не было. Его приняли в институт, и сейчас он отдыхал у бабушки в Армении.
Мы сели кто на что, возле «сборочного центра».
— Слышь, Владя, а нашей бригаде, наверное, присвоят звание коммунистической, — сообщил мне Володя Петров,
Я посмотрела на близнецов.
— Мы ведь теперь работаем хорошо и… живем… по-хорошему, — чуть покраснев, сказал Лешка. Я уже не путала его с Васей, как в прошлом году.
Все курили (кроме меня), когда возвратился отец. Он был не то смущен, не то взволнован. Андрей подвинул ему свою табуретку, и папа сел. Все уставились на него.
Папа теперь парторг цеха (выбрали единогласно).
— Ты здесь, Владенька, — сказал он как-то рассеянно, — а тебе письмо. Пришло на завод… — он отдал мне помятый конверт. Без обратного адреса. Я сунула его в сумку.
— Что-нибудь случилось… неприятное, Сергей Ефимович? — спросил его напрямик Андрей.
Папа смущенно усмехнулся.
— Да вот… командируют меня… с напарником. Наш «сборочный центр» будет выставлен в Советском павильоне международной ярмарки в Лондоне. Нужны два наладчика. Тебя думаем, Володя. Андрей пока останется бригадиром.
Все так и ахнули. Но папа был не очень доволен.
— Я отказался наотрез, но Терехов и слушать не хочет. Это распоряжение министра.
Ребята с улыбкой переглянулись, поняв, почему Гусеву так не ко времени эта командировка. Человек недавно женился. И если жена молодая, да еще киноактриса к тому же…
— Придется нам с тобой, Володенька, ехать, — сказал отец, подавив вздох.
Володя отнюдь не собирался грустить по этому поводу. Он заядлый путешественник и каждый отпуск проводит с рюкзаком за спиною.
— А когда, Сергей Ефимович, ехать? — спросил он, покраснев от удовольствия.
— Недели через три, не позже. Как раз отпразднуем Владькину свадьбу. (Вся бригада целиком была уже приглашена.)
— И сколько там пробудете? — сухо спросил Андрей. Кажется, он немножко завидовал Володьке.
— Не знаю. Несколько месяцев.
Я оставила их обсуждать волнующую новость и заторопилась в «аквариум». Надо было поговорить с девчонками, а это возможно лишь в перерыв: Алла Кузьминична не допускает посторонних разговоров. Ее дочь Наташа поступила все-таки в медицинский институт имени Пирогова. Клиника, где она проработала год санитаркой, дала ей отличную характеристику.
В «аквариуме» работали все прежние, только Майи не было. Майя тоже поступила в университет, на факультет истории искусств.
До перерыва на обед оставалось еще минут шесть, я присела в коридоре на подоконник и решила пока прочесть письмо.
Без подписи… Анонимка. Печатными буквами было выведено следующее гнусное предупреждение:
«Дорогая Владя, напрасно ты выходишь замуж за легавого Ермака. Дни его считаны. Все равно скоро овдовеешь. Держалась бы лучше своего морячка. И подальше от угрозыска, себе сделаешь хуже.
Тот, кто убьет Ермака».
Я вскочила как ошпаренная и бросилась к ближайшему телефону. Только бы Ефим Иванович был у себя!
Мне даже легче стало от одного его голоса, такого спокойного и уверенного. Говорила я сбивчиво, он понял, что я смертельно напугана, и велел сейчас же ехать к нему.
Через сорок минут я сидела в его кабинете.
Ефим Иванович серьезно, очень серьезно прочел письмо.
Медленно положил его на стол, поднялся и, обойдя стол, погладил меня по голове.
— Не бойся, Владя. Ничего они ему не сделают. Примем меры. Это хорошо, что ты принесла письмо нам… Но…
Он сел в другое кресло, напротив меня.
— Видишь ли, Владя, ты выходишь замуж за работника уголовного розыска. Бояться за мужа тебе придется каждый день. Все наши жены боятся. Такая работа. Поняла? Выходя замуж за Ермака, ты берешь себе в придачу к счастью постоянную тревогу. Ничего уж тут не поделаешь. Вот так. Письмо оставь мне.
— Может, это… розыгрыш?
— Не знаю.
Он вызвал по телефону Ермака и до его прихода расспрашивал, где мы будем жить, почему меняем квартиру. Я успокоилась и объяснила ему, как все
