Хотя прямого конфликта с властями у меня в то время еще не было, но репутация, с их точки зрения, была уже подмочена. Любой окрик со стороны КГБ или партийных органов мог бы легко испортить мою защиту. Сам же факт защиты под эгидой Спасского устранял эту опасность. Уж кого-кого, а Спасского никто бы не решился упрекнуть в политической или государственной недальновидности. Он высоко ценил мои работы, а моих выступлений на собраниях, посвященных Пастернаку или Китаю, мог из-за дальности расстояния и не знать… Не знал он и того, что чуть ли не половина ГЕЛАНовцев читает самиздат, и кем приносится львиная доля его в лабораторию. А вот спецчасть в Москве уже нет-нет, да и вызывала сотрудников и интересовалась у них «политическим лицом Мюге».
Послушавшись совета академика, я перед самой защитой забрал диссертацию из ВИГИСа и направил ее в Молдавию. ВИГИС уже разослал автореферат, опубликовал дату защиты, и мой поступок вызвал всеобщее удивление.
Хотя в Молдавии защита прошла блестяще, но на всей этой процедуре я потерял два года.
Мотоколяска
Однажды мне приснился очень маленький автомобиль. Я его видел сзади, но знал, что за рулем сижу тоже я, что этот автомобиль сделал я сам, что у него двухтактный мотоциклетный двигатель. Проснувшись, я «заболел» идеей сделать подобный автомобиль. Прежде, чем покупать, доставать, воровать, находить — в общем, обзаводиться частями, я решил продумать все до мелочей, то есть, построить его сначала в своем воображении. Настало и время оборудовать место водителя — как удобнее расположить рычаги управления, педали. Тут потребовалась физическая примерка. В минуту из диванных подушек, перевернутых стульев и прочей мебели был сооружен макет, и я, сидя на полу под соответствующим углом, с удовлетворением отмечал правильность своих расчетов. В этот момент в мою комнату вошла жена и бросила красноречивый взгляд на телефон не вызвать ли психиатра. Но, видимо, передумала и сказала:
— Я вижу по твоей сияющей физиономии, что ты доволен своим изобретением. Так стоит ли воплощать его в реальность, если и мысленный вариант тебя радует?
— Пожалуй, что нет, не стоит. Можешь подсчитать, сколько наша семья денег сэкономит, коль скоро я откажусь от физического воплощения.
— Ты лучше подсчитай, сколько я сэкономлю нервной энергии, если буду знать, что ты катаешься на диванной подушке посреди комнаты, а не по улицам Москвы на не слишком надежной самоделке.
Энтузиазм постройки у меня увял по двум причинам: творческий процесс уже был закончен и предстояла чисто слесарная работа, к которой у меня особой склонности нет, во-вторых, сталкиваясь с подобными мне конструкторами-любителями, я узнал, что в советских условиях зарегистрировать автомобиль в автоинспекции еще труднее, чем его построить. Кроме того, самоделка даже с мотоциклетным мотором считается автомобилем, следовательно, для того, чтобы на ней ездить, нужны водительские права, а по советским законам, их не дают одноглазым или, если второй глаз, как у меня, видит хуже определенной нормы.
Иное дело — мечта всех умельцев-конструкторов — инвалидная мотоколяска. Это маленький двухместный автомобиль на четырех колесах с мотоциклетным двигателем, который дается или продается только безногим инвалидам. Когда-то он имел скорость, не намного превышающую скорость пешехода, и на него не распространялись те требования к водителю, которые предъявлялись к шоферам. Постепенно коляски совершенствовались, двигатель стал довольно сильным, но юридические требования остались прежними. И вот я решил попробовать обзавестись этой мотоколяской, а потом на ее базе строить то, что заблагорассудится.
Есть у меня свойство: за других я прошу очень легко, а для самого себя как-то не выходит. Но я знал, что лучше меня вряд ли кто изложит просьбу и сумеет убедить большое начальство. Что же касается «себя», так можно просить и в третьем лице. И я пошел к министру социального обеспечения «по поручению Гельминтологической лаборатории АН СССР».
— Есть у нас в коллективе, — начал я излагать свою просьбу, — инвалид Отечественной войны. Ноги у него есть, а вот одного глаза не хватает. По распоряжению Президиума Академии Наук, научные сотрудники, выезжающие по роду своей работы в поле, обеспечиваются казенным транспортом, но без шофера. В связи с этим запрещено оплачивать такси или иной необщественный транспорт. Получается парадокс, здоровые люди разъезжают в автомобилях или на мотоциклах, а инвалид войны, потерявший свое здоровье в боях за Родину, должен ходить пешком, так как не имеет водительских прав. Вот мы и просим выдать ему мотоколяску, для вождения которой он может иметь права.
— А нельзя его использовать без выездов в поле?
— Ну что Вы! Он один из тех специалистов, чья деятельность направлена именно на практику сельского хозяйства. Да и в свете последнего Пленума ЦК КПСС…
— Ну конечно, я понимаю. А академик Скрябин может написать ходатайственное письмо?
— Разумеется.
В тот же день я обратился к Скрябину:
— Константин Иванович, в Министерстве социального обеспечения готовится закон, по которому инвалидам войны будут давать мотоколяски для использования их в служебных целях. Не могли бы Вы написать такую бумажку? Я черновик составил.
— Конечно, если требуется.
— А может, ее лучше «пропустить» через Президиум Академии Наук?
— Это затянет дело. Впрочем, я как член Президиума АН могу написать это письмо на их бланке.
Через неделю меня вызвали в Министерство социального обеспечения. Шел я туда смущенным. Ведь я говорил о Мюге в третьем лице, а тут выяснится, что ходатай и заинтересованное лицо — одно и то же. Но опасения были напрасны, так как принял меня заместитель министра. Он стал спрашивать, какие у меня есть дефекты, кроме глаз. Когда я сказал, что у меня отшибло в войну пятку и что врачи подозревали эндартериит, он просветлел:
— Знаете, у нас есть строгое решение давать мотоколяски только безногим или приравненным к ним, не делая никаких исключений. Ведь достаточно создать прецедент, как забросают просьбами. Нам гораздо проще изменить расписание болезней, инструкции для ВТЭКов, чем сделать исключение. Я думаю, что мы так и поступим.
Еще через неделю я получил письмо из Московской Врачебной Трудовой Экспертной комиссии (ВТЭК), где говорилось:
«В связи с изменением требований для получения мотоколяски, просим Вас явиться для обследования». Инструкция была подогнана под мой случай, и коляску я получил, а вместе с ней и право на ее вождение.
К 25-летию окончания войны Верховный Совет издал указ о дополнительных льготах инвалидам войны. Там, в частности, говорилось, что инвалиды, не имеющие конечностей, имеют право бесплатного проезда на всех видах городского общественного транспорта по всей территории СССР. Билеты давались пожизненно.
Жена как-то пошутила:
— Вот получил ты как безногий коляску, теперь можешь и билет получить.
— А почему бы и не попробовать?
…Я подошел к окошечку, где выдавались такие билеты, и спросил:
— Если бы я потерял проездной билет, что бы Вы с меня потребовали для выдачи дубликата?
— Книжку инвалида Отечественной войны, паспорт и врачебную справку о том, что у Вас нет ног.
— Ну, инвалидная книжка и паспорт — вот они. А может, достаточно удостоверения, что у меня есть мотоколяска, которую выдают только безногим? Разве это не доказательство отсутствия ног?
— Годится… Заполните этот бланк.
Самое, на мой взгляд, в этой истории удивительное заключается в том, что, пока я мысленно
