— Это очень старая поэма, — сказала моя мать. — Знаменитая.
— Ты уверена? — спросила я. — Это точно?
— Да, уверена! — твердо ответила мама.
Подойдя к стене, Иоланда взглянула на символы и, выпрямившись в темноте, стала напевать слова баллады. Ей вторила моя мама:
— Получается, что нефрит, — сказала мама, когда они кончили петь, — это не камень, не магнит и не талисман. Иероглиф, которому мы приписывали значение «нефрит», на самом деле всегда обозначал женское имя — имя этой девушки. К минералу под названием «нефрит» он никогда не имел отношения — это его значение мы взяли из перевода, сделанного де ла Куэвой. Увы, Баладж К’уаилл обманул губернаторшу, и в результате перевод оказался неверным. Король сходил с ума вовсе не по камню, а по своей собственной жене. Эту песню он пел после ее смерти. А мы ни о чем не догадывались…
— Просто фантастика! — восхитился Эрик. — Это даже интереснее, чем то, что недавно нашли в Сьеррас.
Мама наклонила голову набок:
— А что нашли в Сьеррас?
— Об этом, доктор Санчес, я расскажу вам потом.
Мама подняла брови, но, решив пока не настаивать, снова повернулась ко мне и трижды поцеловала в щеку.
— Ну вот тебе и разгадка, моя радость, — сказала она. — А ты прошла весь этот путь, чтобы найти меня.
— И нашла, — ответила я.
Обратив к Эрику мрачное лицо, Хуана попыталась улыбнуться:
— Ну что, впечатляет, а, Гомара?
— Весьма впечатляет, профессор.
— Надеюсь, в дальнейшем вы будете относиться ко мне с глубоким почтением и исключительным уважением.
— Ну… я буду работать над этим.
— Вот и отлично. А теперь будьте так добры, поставьте меня на ноги и помогите выбраться из этой гнусной пещеры. А потом, если это вас не затруднит, доставьте меня в больницу, я не слишком хорошо себя чувствую…
Подойдя, Эрик подхватил ее под руки и поднял на ноги — что вообще-то было не очень легкой задачей. После этого мы покинули место захоронения и снова потащились по узким душным тоннелям, мимо ползающих и стрекочущих тварей, а выйдя на воздух, вновь оказались в темном влажном лесу, где перед возвращением в город нам предстояло провести еще одну ночь.
ГЛАВА ШЕСТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
Лагерь мы разбили на поляне, окруженной ониксовыми деревьями, у самого входа в пещеру. Пока Эрик обрабатывал маме раны и давал болеутоляющее, мы с Мануэлем и Иоландой, присев на корточки, при свете фонариков вытаскивали из рюкзаков накидки, пищу, воду, топливо и противомоскитные сетки.
Обменявшись с Иоландой нервными взглядами, я расцеловала Мануэля, а потом вновь посмотрела на свою сестру. Любимая шляпа все еще была на ней, только немного сползла набок. В свете фонарика было видно, что ее лицо расцарапано, хотя и не очень сильно. Под аккуратно застегнутой рубашкой проступали контуры какого-то украшения. Наклонившись, я поцеловала и ее.
— Ладно, ладно, — сказала Иоланда, подставляя щеку так, чтобы я могла поцеловать ее снова. — Перед сном еще многое нужно сделать, так что сейчас некогда предаваться бабьим эмоциям.
— Мне показалось, что в пещере ты как раз вела себя немного эмоционально.
— Да, дорогая, это правда, — подтвердил Мануэль.
— Если б это и было так, то меня, вероятно, можно извинить — не каждый же день обнаруживаешь, что у тебя есть сестра. Но, учитывая все то, через что нам пришлось пройти, я бы предпочла на время отложить обсуждение вопросов об отцах, обманутых надеждах и прочих семейных проблемах.
Тем не менее она, похоже, была чрезвычайно довольна происшедшим — несмотря на то что сейчас хмурила брови и требовала, чтобы я немедленно нашла ей магниевую палочку.
— Может, тебе стоило бы переехать к нам? — предложила я.
— Переехать?
