– Д-да... Буду.
Аскол сунул руку в карман джинсов (куда делись его кожаные доспехи?), вытащил мятую пачку «L&M», не замедляя шага, закурил, протянул мне сигарету и дешевую пластиковую зажигалку. Я остановился, обалдело глядя вокруг. Лес. Лесок. Лесопосадки. Чахлые пропыленные деревца и шуршащая под ногами оберточной бумагой травка.
– Не останавливайся! Нельзя. Еще немного надо...
Через несколько шагов Аскол оглянулся назад и глубоко выдохнул:
– Все. Приехали. Ну, закуривай, чего тормозишь? А я пойду пацанам помогу...
Было лет ему примерно столько же, сколько и мне. Даже, наверное, поменьше. Обыкновенный мальчишка, лишь отдаленно напоминающий того сурового воина, который минуту назад шел рядом со мной. Мне очень хотелось протереть глаза. Я и протер глаза – тщательно и сильно, кулаками. Потом, действуя совершенно механически, сунул в рот сигарету и чиркнул зажигалкой. Позади меня раздалось натужное уханье и сразу после этого – взрыв хохота. Я вздрогнул:
«Макс! Макс же умирает!»
Я развернулся и рванул назад. Впрочем, пробежав пару метров, я остановился как вкопанный.
– Гады... – преувеличенно стонал Макс, поднимаясь с земли и потирая поясницу. – Нельзя было полегче, что ли?
Пятеро пацанов вокруг него откровенно гоготали.
– Ты ж тяжелый, как боров! – прокричал, всхлипывая, тот, кто был Асколом, – высокий парнишка лет шестнадцати-семнадцати в черном джинсовом костюме, с красной банданой, повязанной на шее, и двумя неумело вырезанными из жести кривыми загогулинами за спиной. – В следующий раз надо с собой тачку брать на колесиках. На всякий случай. У меня на даче такая есть – навоз на грядки катать.
Снова хохот.
Как это все понимать?
– Как это?.. – вслух пробормотал я.
На Максе был толстый шерстяной свитер и свободные штаны с карманами на коленях. К свитеру на животе пристали сухие веточки, комочки земли и прошлогодние ломкие листья. Но никаких следов крови. И ладонь – пробитая стрелой – была сейчас всего-навсего выпачкана землей и пылью. Аскол снял через голову веревочную перевязь, взял жестяные легкие мечи под мышку.
Я почувствовал, как дым жжет мне глаза. Я сморгнул, покрутил головой и внезапно увидел, что через редкие деревца просвечивает автомобильная трасса. Два замызганных грязью автомобиля стоят на обочине – черная «девятка» и допотопный желтый «Запорожец», похожий на забавную игрушечную машинку. «Девятку» я узнал. Это была машина Макса.
Сердце забилось чаще.
«Я дома...» – подумал я, глубоко затянувшись сигаретой.
Теперь закружилась голова – должно быть, от этой первой сильной затяжки. Чтобы не упасть, я присел на корточки. Грязный плащ с оторванными рукавами прошелестел по палой листве. Дьявольщина! Я вскочил, стащил плащ и отшвырнул его в сторону, словно ядовитую змею. От резкого движения в груди защипало. Приподняв футболку, я увидел бинтовую повязку, пропитанную потом и серую от пыли.
«Нога!»
Но нога была в порядке. На обмотанной грязной тряпкой ступне – ни пятнышка крови. Ни даже синяка. Я бездумно размотал тряпку... выбросил ее, затем снова подобрал. Обернул вокруг ступни, как портянку. Левого ботинка-то нет. Левый ботинок остался –
На живот что-то давило. Я вытащил из-под поясного ремня обломок палки с одним заостренным и выкрашенным красной краской концом. Наконечник копья. То есть это
Черт возьми, я так хотел вернуться домой и последние полчаса невольно предвкушал радость и облегчение, которые испытаю, когда наконец вырвусь из затянувшегося кошмара! Но радости я почему-то не чувствовал. Напротив – меня вдруг охватил страх. Словно я не мог поверить в реальность этого мира. Воины – сейчас было видно, что это просто пацаны моего приблизительно возраста, – хохотали, словно не в силах остановиться. И я почему-то отвернулся от хохочущей компании.
...Они ведь боги.
– Эй... Никита!
Я поднялся и обернулся. Аскол, ухмыляясь, протянул мне ладонь:
– Меня вообще-то Виталик зовут, – сказал он.
Макс, стоящий позади него, извлек из кармана очки, завернутые в платок. Развернул, дыхнул на них и принялся тщательно протирать платком стекла.
– Даешь... – коротко и даже с оттенком уважения проговорил он, не прерывая своего занятия. – Вот уж не думал, что ты вернешься в Игру. Как тебя угораздило в Лесном Поле оказаться?
Я молчал. «Гриню-то убили, – вспомнил я. – Как же теперь с этим быть?..»
– Ну ладно, потом расскажешь, – согласился Макс, цепляя очки на нос. – Не хочешь, не надо... И это... Спасибо тебе.
– За что? – не мог не удивиться я.
– За то, что меня вытащил.
– Морок, – заговорил Виталик-Аскол, – хитрожопая падла, все равно Макса пришил бы. Или Макс сам бы кончился. А он бы щелкал нас по одному, когда б мы на ту полянку выбредали. А ты крикнул, мы сразу на крик кинулись. Если б не ты...
Макс знакомым жестом поправил массивную оправу очков:
– Ты извини, что я на тебя орал тогда... Просто ты не знаешь пока ничего, а рванул на улицу. Я же не успел тебе ничего объяснить. Понимаешь, я испугался, что Мертвый Дом... ну... И у них, и у нас принято следить за новообращенными, ну и... использовать для какой-нибудь провокации. Новообращенный ведь все равно как слепой, а это очень удобно...
Я смотрел на него, не зная, что мне говорить. Я даже и не понимал его толком. Слишком много всего навалилось на меня. Должно быть, Макс догадался, что со мной, поэтому и замолчал.
– Потом поговорим, ладно? – сказал он только.
– Ладно...
Виталик взял меня за локоть.
– Ты далеко живешь? – спросил он.
– У вокзала, – ответил за меня Макс и посмотрел так, будто хотел извиниться. – Я бы тебя сам отвез, – сказал он, – но... сейчас не получится. А как ты здесь оказался?
– Ты же сам говорил: вход в Лесное Поле на станции «Трофимовка», – наугад ответил я. – Вот я и решил... Ну, реабилитироваться в своих глазах. Доказать себе, что уж во второй раз у меня получится лучше, чем в первый.
– Понятно...
Поверил он мне или нет – мне было не важно. Про
И я все-таки не мог не спросить:
– А как же Гриня?
Макс враз потух и съежился – как остывший пепел. Возможно, он бы и ответил мне что-нибудь, но Виталик, цепко держа мой локоть, уже волок меня к трассе.
– Башня двинулась, да? – шипел он мне в ухо по дороге. – Кто ж о таком... Нашел время... И место! Пошли! Быстрее давай, шевели батонами! И не оглядывайся. Не надо сейчас оглядываться...
У самой трассы я все-таки остановился и посмотрел назад.
