Я обрубил копье у наконечника, рассек надвое сизую морду, появившуюся справа, ударил ногой надвигавшегося слева – и тогда действительно упал на колени.
...Когда я еще мог это сделать...
Топор вывалился из моих рук. Все, больше не могу... Поздно.
Толпа мертвецов всколыхнулась, выпустив мне навстречу мертвого исполина. Бурая шерсть, свалявшаяся клочьями, покрывала медвежье его тело. На груди белел подвешенный на шнурке округлый костяной обломок. Чудовище даже не взмахнуло топором, которое несло, прижимая к косматой груди, – видимо, как серьезного противника меня уже можно было не расценивать. Он сомнет меня, раздавит ножищами, не замедлив размеренного механического движения. Нет, он все же приостановился, поднял топор обеими руками над головой.
Не было времени, чтобы подниматься. Некуда было увильнуть. Я сделал единственное, что смог, – прыгнул на него прямо с колен. Я обхватил руками его шею, коленями стиснул бока. Зубами захватил и сжал клок жесткой шерсти с его горла. Топор свистнул вхолостую. Исполин потоптался на месте, словно удивляясь – куда девалась его жертва? Когда он шагнул в черную дыру входа, я зажмурился так крепко, что болью полоснуло глазные яблоки. По тому, как жар облепил мне спину, я понял – мы уже внутри Пылающих Башен.
Мне было страшно. Я вжимался в тело исполина, как испуганный ребенок прячется на груди у отца. Не знаю, сколько времени прошло до того, как я пересилил себя, расцепил окостеневшие руки, оттолкнулся ногами и, не открывая глаз, полетел в пустоту. Искать путь обратно не было сил. Собственно, сил не было даже для того, чтобы просто открыть глаза.
ГЛАВА 2
Простыни были гладкими и прохладными на ощупь. «Это наверняка шелк», – подумал я, стараясь не думать больше ни о чем. «Все будет хорошо, пока я не буду шевелиться, – сказал я себе, – не будет ни больно, ни страшно». Сейчас тело невесомо и нечувствительно, как дым; пусть так остается и дальше.
И тотчас щеки обожгло словно ударом плети. Я вскочил, тараща глаза в полутьму, – и тут же скорчился: тело болело, все, целиком, будто меня окатили кипятком. Силуэты, нависшие надо мной, придвинулись. Я подался назад и полз по шуршащей простыне на пятках и ладонях, как насекомое, – пока не ткнулся затылком в изголовье. Кровать дрогнула.
Наверное, я даже заорал, потому что одна из громоздких фигур проговорила:
– Тише, тише! Ты чего?!
Полутьма рассеивалась. Вернее, способность видеть возвращалась ко мне. В этой комнате было довольно светло, и Макс держал меня за плечи и почти кричал:
– Успокойся, успокойся! Все нормально! Все в порядке, я тебе говорю!
Позади него стояли еще двое. Но я не смотрел на них. Я смотрел на Макса. Волосы его были гладко причесаны, откинуты назад, но на бледном, слегка опухшем лице синели многочисленные кровоподтеки. Красная рубаха разорвана в нескольких местах, ворот оторван напрочь, на голой груди покачивается золотой знак Дракона.
– Я это, я! Узнал? Никита! Это – я!
– Отпусти...
Ого, оказывается, я еще и говорить связно могу...
– А? Что?
– Отпусти! Больно!
Макс отпрянул.
Я все еще не верил в то, что видел. Как это? Комья воспоминаний о перенесенной битве пухли в голове. И то, что я помнил, никак не вязалось с тем, что теперь окружало меня. Я лежу на настоящей кровати, в какой-то комнате с каменными, отполированными до красных отблесков стенами, в ногах у меня скомканная кучкой черная простыня, тело мое изломано и избито, но я жив! И Макс...
– Сейчас, сейчас... – Он протянул мне глиняную плошку с водой, я жадно выпил, стер капли с подбородка, посмотрел на свою руку. Сплошь подтеки грязи и крови. И какой-то бело-зеленой дряни. Дьявольщина... Я уронил руки на постель. От штанов остались одни лохмотья, ниже колен штанов попросту не было. Сапоги вот только почти не пострадали, но и они по самые голенища забрызганы кровью. Под горлом теплеет Золотой Дракон, торс обнажен и покрыт густым слоем грязи, в которой глубокими канавками краснеют воспаленные раны.
Было все это, было – восставшие мертвецы, смертельная битва, спасительное небытие... С усилием помотав головой, я вдруг заметил, что Макс давно о чем-то рассказывает:
– Понимаешь, это большая удача! Это, можно сказать, чудо! Встретить здесь, в этом кошмаре, такого... Никита, посмотри на меня, не отрубайся. Нам сейчас нужно идти... Нужно поспешить.
– Где мы? – прервал я его.
– В Пылающих Башнях, где же еще!
– А ты... – Почему-то мне вспомнилась та ночь, когда я узнал, что Макс отдал меня Мертвому Дому. Мне стоило большого труда отогнать от себя это воспоминание.
– А я и не помню, как здесь оказался, – бледно улыбаясь, говорил оружейник. – Последнее, что помню, так это как мы с тобой взобрались на вершину и увидели замок Создателей. И все, дальше словно провалился куда-то... А он мне говорит: я никак не ожидал, что на Скале будут люди из общего мира! Он мгновенно привел меня в чувство... я так обрадовался! – Речь Макса все ускорялась. Или это просто потрясенное мое сознание не могло угнаться за его словами? Так или иначе, я понимал из того, что говорил оружейник, едва ли половину.
– Погоди, погоди... Кто он? Что произошло?
– Нет, нет, годить не годится... То есть тьфу ты!.. Понимаешь, у него теперь очень мало времени. Так все закрутилось. Я знаю, что тебе досталось, но... Вставай! Ты идти можешь? Сейчас... Эй, помогите мне!
Двое за его спиной зашевелились. Когда я увидел их, я не смог даже закричать. Я вжался затылком в изголовье жалобно скрипнувшей кровати.
– Спокойно, спокойно! – всполошился Макс. – Не надо, мы сами! Идите отсюда к чертовой матери!
Один был из тех – обросших шерстью человекообразных существ. Поперек морды зияла черная извилистая трещина, на краях которой висели матовые розовые капельки. Второй был человеком, сутулым и почти голым – в драной набедренной повязке. Спутанные волосы серыми веревками свисали ему на иссиня- белое лицо. Повинуясь окрику оружейника, оба тотчас остановились и, не поворачиваясь, спиной попятились к приоткрытой двери. Массивной такой двери, должно быть, обитой кованым железом, а, может, и целиком железной.
Я все же постарался выговорить:
– Они же... они...
– Они мертвые, да, – как бы извиняясь, забормотал Макс. – Ну, не совсем, а можно сказать... Тут такое дело – если уж объяснять, то все сразу. Пойдем. Мы сейчас придем к нему, и все станет ясно.
Несуразные фигуры мертвецов громоздились у двери. Они слегка покачивались, вроде как балансировали; словно для того, чтобы прямо стоять, им требовались дополнительные усилия.
– Уйдите! – махнул на них рукой Макс. – Вообще уйдите – за дверь! – и сразу обернулся ко мне: – Нам повезло, Никита. Очень повезло. Понимаешь, он здесь уже давно и занимается как раз изучением проблемы нематериальной энергии. Он мне так сказал. Ты как несомненный феномен его очень заинтересовал. И самое главное – он нам поможет!
– Нам?
– Всем нам! Людям из общего мира! Теперь все изменится, Никита!
А я уже спустил ноги с кровати. Встал, поддерживаемый Максом. Черт возьми, как гудит и ноет все тело. И слабость во мне такая, будто я набит мокрой ватой вместо мускулов. И в голове совсем пусто. Наверное, из-за этого я никак не могу понять, что же такое мне все пытается втолковать оружейник.
И то, как шли мы, ведомые ковыляющими впереди мертвецами, почти не запомнил. Какие-то темные коридоры, неожиданно обрывающиеся площадками, где черная пустота давила сверху и снизу, со всех сторон... Должно быть, внутри Пылающие Башни были по большей части полыми. С площадки на площадку
