следом.
Сижу и чувствую себя так, словно мною только что грубо попользовались, после чего бросили, а сами свалили. Вскакиваю, выхожу из дома и гляжу вслед удаляющимся парням. А меня, значит, забыли.
Ну все. Довели. И… две толстые лысые крысы продолжили идти по деревенской улице, пристально вглядываясь вперед.
Смеюсь, достаю из капюшона сонного Мурза и указываю ему на крыс:
— Смотри.
Кот зевает, выпуская когти и неуверенно облизываясь.
Отпускаю, с удовольствием слышу тихий мяв. И тушка пушистика рванула к грызунам, издавая боевой клич. Эх, хорошо, что я его утром не покормила, съев все сама.
Крысы остановились, обернулись. Та, что с алыми глазками, что-то грозно пискнула, замерла и с ужасом уставилась на собственные лапы. Вторая, суетясь, разыскивала кинжалы. Нащупала хвост. Ошарашено на него смотрит.
В глазах мелькает понимание. Переглядываются, открывают рты. А Мурз уже близко: красиво взвивается в воздух, распахивая пасть…
Визг, писк и вид двух удирающих по деревне крыс просто сгибает меня пополам в приступе неудержимого хохота. Смаргиваю слезы счастья, широко и радостно улыбаясь.
Я вас, ребята, еще сама воспитаю. Да так, что мало не покажется.
И девушка продолжила изучение деревни, оглядывая одинокие постройки и ежась от ветра. Изредка мимо проносились зверьки, визжа и почему-то удирая от Мурза не поодиночке, а вместе. Кот радостно завывал, скользя на поворотах.
А на небе светило яркое солнце, согревая усталую путницу и даря покой и умиротворение ее душе.
Глава 27
Сижу у колодца, запрокинув голову и радуясь теплу и свету. На руках сидят крыски, опасливо глядя на застывшего неподалеку Мурза. И жмутся ко мне… почти жалобно. Так бы и затискала.
— Марина, — хмуро.
— А?
— А где Вирх и охотник? Я их совсем не чую, — зло погладывая на грызунов и делая вид, что вылизывает шерсть.
Усмехаюсь. Так и знала, что запах добычи собьет чувства кота и хозяина он не признает. Ну… точнее, надеялась. Сильно.
— И чего ты так в этих крыс вцепилась? Я, между прочим, голодный.
Один из зверьков что-то пискнул и полез ко мне за пазуху. Второй — тот, что с алыми глазками, — вцепился ему в хвост, не пуская. Бурная потасовка на коленях отвлекала.
— Ну… собственно, это и есть твой хозяин и Хорт.
Пауза. Кот осознает услышанное, медленно седея.
Крыски замирают и зло поворачиваются к нему. Кого-то сегодня будут долго и мучительно убивать.
— А… может, не будем пока их расколдовывать? — тихо и как-то неуверенно. Сам не понимая, что несет.
Красноглазая крыска громко и пронзительно пискнула. Пушистик сжался, вызывая мой смех. Нет, ну какая прелесть. Теперь уже три пары глаз смотрят на меня. И все чего-то ждут.
— Ладно. — Закрываю глаза и мысленно снимаю заклинание…
Не получилось. Еще раз. И еще раз. И еще раз.
На двадцатой попытке я сдалась.
— Не выходит, — виновато.
Черноглазая крыска прижала к груди хвост, выпучив глаза. Она все еще не хотела верить.
— Да? — Котенок так и не сумел скрыть радость.
Оба зверька повернулись к нему.
— Я не виноват! Я ей не мешал, честно.
— Да не мешал он мне. — Вздохнув, откидываюсь спиной на прохладный камень, спуская грызунов с рук. — Просто мне удается колдовать, только если я всем сердцем чего-то хочу. И при этом абсолютно уверена, что это произойдет непременно. А тут… ну хочется мне, чтобы вы еще так побегали. А то один целует и объясняется в ненависти до гробовой доски. Потом второй лезет, рассказывая, что я — его личная собственность, а потому временно еще и безгласная и безмозглая… Надоело. Так что, дорогие мои, ждите, когда у меня появится настроение.
Крысы спрыгнули с колен и сели рядом со мной. Обе хмуро о чем-то перепискивались. Я скосила глаза, котенок старался не облизываться.
Потом красноглазая сбегала куда-то, приволокла небольшой камушек и начала что-то чертить на песке.
— Хозяин знает, как разрушить чары! — Котенок. Возбужденно. — Поразительно, не думал, что Вирх сможет понять, как снимать чужие чары. До сегодняшнего дня это считалось вообще невозможным.
Зверек упорно корпел над каракулями, не обращая ни на кого внимания. Второй — сидел рядом и с интересом наблюдал.
Закончив, крыс повернулся к коту и поманил его лапкой. Тот подошел, задумчиво щурясь.
— Что он хочет сказать? — заинтересованно смотрю на каракули.
— Просит меня прочитать написанное.
— Так читай!
— Читаю, — хмуро.
После чего кот понес какую-то ахинею, чуть ли не водя носом по земле и старательно вглядываясь в мелкие загогулины.
Сидим, молчим, слушаем…
Но тут позади меня раздалось низкое, пробирающее до мозга костей шипение. И, медленно обернувшись, я увидела огромную, метр в диаметре и кучу метров в длину, змею. Смотрела она не мигая, высунув длинный, раздвоенный на конце язык, и тихо угрожающе шипела. Сердце дрогнуло и рухнуло куда- то в желудок. Захотелось срочно провалиться под землю, меня затрясло. Что-то царапающее полезло по ногам на живот и забралось за пазуху. Ощупав это «что-то», опознала крыс. Котенок продолжал вдохновенно мяукать тарабарщину уже раз в пятый, по-моему, но с грызунами ничего так и не произошло. Змею он не замечал.
Я осторожно встала, не отрывая взгляд от змеи, и неуверенно сделала шаг назад. Второй. Третий. Тварь приподнялась над землей, шипение усилилось, голова начала раскачиваться на массивной шее.
Сожрет. Как есть сожрет.
На автомате вытаскиваю крыс из-под рубашки и показываю змее. Смотрит. Замерла и смотрит, перестав качаться. Крыски трепыхаются, глаза наполнены ужасом, меня пытаются укусить и вывернуться из рук. Не отпускаю. В голове огнем пылает фраза о том, что змеи предпочитают грызунов.
Огромная пасть медленно открывается и осторожно приближается ко мне. Видны длинные острые зубы и язык, находящийся в непрестанном движении.
Зрелище завораживает, пугает. Хочется бежать. И о том, что могу колдовать, я в тот момент не помнила вообще.
— Вку-усные мышки, — шепот.
Змея шипит и бросается вперед. Пасть мелькает перед глазами. Кидаю крысенышей и бегу со всех ног прочь…
Но… бросила я ребят не в пасть, а в колодец. И попала. Кажется. А вот за мной теперь ползет с
