Мешаев говорил, что, может быть, будет его брат. А знаешь, Любуша…
Что?
Нет, ничего, я думала, что это из старых вилочек.
Ну вот, слава богу. Люди начинают просыпаться. Люба, сейчас звонил Куприков и умолял нас не выходить на улицу. Он сейчас у меня будет. Очевидно, есть что-то новое. Не хотел по телефону.
Очень жаль, что придет. Я совершенно не выношу твоих коллег. Видишь, Вера, бокал пригодится. Ставь-ка еще лишний.
Да, кажется, люди начинают понимать, в каком мы находимся положении. Ну, я, знаешь, подкреплюсь.
Оставь торт, не будь хамом. Подожди, пока соберутся гости, тогда будешь под шумок нажираться.
Когда придут гости, то я буду у себя. Это уж извините. Хорошо, я возьму просто конфету.
Алеша, не порти. Я так чудно устроила. Слушай, я тебя сейчас шлепну по пальцам.
Вот тебе кусочек кекса.
А, это старуха Вагабундова. Попробую сегодня дописать. У меня руки трясутся, не могу держать кисть, а все-таки допишу ее, черт бы ее взял! Церемониться особенно не буду.
Это у тебя от жадности руки трясутся.
Господа, там пришла какая-то особа: судя по некоторым признакам, она не входит в сегодняшнюю программу. Какая-то Элеонора Шнап. Принимать?
Что это такое, Антонина Павловна? Кого вы зазываете? В шею!
Я ее не приглашала. Шнап? Шнап? Ах, Любушка… Это ведь, кажется, твоя бывшая акушерка?
Да. Страшная женщина. Не надо ее.
Раз она пришла меня поздравить, то нельзя гнать. Не мило.
Как хочешь.
Мы ее последний раз видели на похоронах…
Не помню, ничего не помню…
Напрасно, Алеша. Племянница ее первого мужа была за двоюродным братом Барбашина.
А! Это другое дело…
Как любезно, что вы зашли. Я, собственно, просила не разглашать, но, по-видимому, скрыть невозможно.
К сожаленью, об этом уже говорит вес, вес город.
Именно, к сожалению! Очень хорошо. Я сама понимаю, что этим нечего гордиться: только ближе к могиле. Это моя дочь Вера. Любовь, вы, конечно, знаете, моего зятя тоже, а Надежды у меня нет.
Божмой! Неужели безнадежно?
