там я купил — за песнь одну —женскую душу и в придачу нанялсамую дорогую весну.
24 апреля 1924
2Представь: мы его встречаемвот там, где в лисичках пень,и был он необычаен,как радуга в зимний день.Он хвойную занозуиз пятки босой тащил.Сквозили снега и розыпраздно склоненных крыл.Наш лес, где была черникаи телесного цвета грибы,вдруг пронзен был дивным крикомзолотой, неземной трубы.И, он нас увидел; замер,оглянул людей, лесиспуганными глазамии, вспыхнув крылом, исчез.Мы вернулись домой с сырымигрибами в узелкеи с рассказом о серафиме,встреченном в сосняке.
8 июля 1924
ВЕЧЕР
Я в угол сарая кирку и лопатусвалил с плеча и пот отер,и медленно вышел навстречу закатув прохладный розовый костер.Он мирно пылал за высокими буками,между траурных ветвей,где вспыхнул на миг драгоценными звукаминапряженный соловей.И сдавленный гам, жабий хор гуттаперчевыйна пруду упруго пел.Осекся. Пушком мимолетным доверчивомотылек мне лоб задел.Темнели холмы: там блеснул утешительныйтрепет огоньков ночных.Далече пропыхивал поезд. И длительносвистнул… длительно утих… —И пахло травой. И стоял я без мысли.Когда же смолк туманный гуд,заметил, что смерклось, что звезды нависли,что слезы по лицу текут.