Человек из СССР

МАРИАННА:

На платья! Я себе купила дивное, белое, модель. И знаете для чего? Чтобы… Ах, да что говорить!..

ОШИВЕНСКАЯ:

Говорите, говорите; я, знаете, гроб-могила, никогда не сплетничаю.

МАРИАННА:

Наплевать мне на фильм. Вовсе не в нем дело. А дело в том, что я полюбила, полюбила, как дура. Попалась, значит. И он меня бросил. Вот и все.

ОШИВЕНСКАЯ:

Кто же это, немец, что ли?

МАРИАННА:

Пускай будет немец, китаец — не все ли равно… Или американец.

ОШИВЕНСКАЯ:

Перемелется, душенька. Всем не сладко живется. Марочку, вашу тезку и мою внучку, тоже вот муж бросил. Значит, за то, что гражданским браком венчались. Да, житье не сладкое. Куда мы вот денемся с моим стариком, куда денемся, просто не знаю.

МАРИАННА:

Евгения Васильевна, можно по телефону поговорить?

ОШИВЕНСКАЯ:

А вы в комнату пройдите. Там съехал жилец, а телефон остался. Не бойтесь, не бойтесь, пустая комната. (Марианна уходит в дверь, что в задней стене.)

Ошивенская, кряхтя, придерживая рукой подол, отпихивает ногой чемодан в угол. Нагибается, пробует замок. Стук в дверь.

ОШИВЕНСКАЯ:

Войдите — херайн. (Входит поспешно Кузнецов.)

КУЗНЕЦОВ:

Однако и катавасия у вас!

ОШИВЕНСКАЯ:

Вот спасибо, что зашли… Вот спасибо…

КУЗНЕЦОВ:

Мне жена передала вашу просьбу. Я пришел за пакетом.

ОШИВЕНСКАЯ:

Как же, как же… большое вам спасибо.

КУЗНЕЦОВ:

Я спешу.

ОШИВЕНСКАЯ:

Ах, да, ведь муж хотел с вами побеседовать. У него очень важный к вам разговор.

КУЗНЕЦОВ:

Мой поезд уходит в семь часов. Мне до отъезда еще нужно побывать в одном месте.

ОШИВЕНСКАЯ:

Муж внизу, он сию минутку придет. Обождали бы, батюшка?

КУЗНЕЦОВ:

Сейчас не могу. А пакетик ваш не легкий. Если хотите, могу еще раз заглянуть — по дороге на вокзал?

ОШИВЕНСКАЯ:

Вот уж было бы хорошо! Тут вот адрес записан, разберете?

КУЗНЕЦОВ:

Да, конечно. Только теперь не Морская, а улица Герцена{18}.

ОШИВЕНСКАЯ:

Куды нам знать: Герцен, Троцкий, не разберешь их… Посылочку не потеряйте. Привет милой Ольге Павловне.

КУЗНЕЦОВ:

Да нет, я уж с ней простился. До свиданья. Зайду через полчаса. (Он уходит.)

Марианна возвращается, вяло переходит через комнату, вяло опускается на стул.

МАРИАННА:

Он уехал.

ОШИВЕНСКАЯ:

Вы о ком, голубушка?

МАРИАННА:

(Злобно.) Ну и скатертью дорога!

ОШИВЕНСКАЯ:

Много на свете дорожек. В мое время одна дорога была — прямая, широкая, а теперь видимо- невидимо развелось — и вкривь и вкось. Треплет нас, ох как треплет! И вот хотите, я вам скажу, откуда все зло берется, откуда зло выросло…

Входит Ошивенский.

ОШИВЕНСКИЙ:

Ничего не вышло. Заговорила о полиции. (Садится, стучит пальцами по столу.)