широкую позолоченную раму, и низенький, кругленький, как мяч, мужичок в данный момент с усердием полировал позолоту до блеска. В одной руке он держал лоскут ткани, в другой – два пузырька. Жидкостью из пузырька поменьше он пропитывал лоскут, а к содержимому большего сосуда щедро прикладывался сам, что-то радостно мурлыкая в пышные усы. Увлеченный процессом, он не сразу заметил гостий. А когда заметил, то на мгновение замер, потер глаза кулаками, озабоченно пролепетал: «Пить надо меньше, надо меньше пить» – и, даже не поздоровавшись, повернулся к ним спиной, с преувеличенным энтузиазмом принявшись натирать поверхность рамы.
– Не обращайте внимания, – шепнул провожатый, сворачивая в проходной зал, и загадочно добавил: – Томас в замке уже полгода, на вторую смену остался. Отвык-с!
Внутри замка кипела работа. Слуги постарше чинили мебель, работники помоложе натирали полы, носили ведра с водой и корзины с бельем. Те, кто был увлечен работой, не заметили появления путешественниц, другие же, застыв на месте, с благоговением взирали на Марту и Белинду, словно они были последними женщинами на Земле.
– Ты не замечаешь ничего странного? – шепнула Марта.
– Гобелены мрачноваты? – отозвалась фея, с интересом изучая настенное полотно, на котором зверского вида баба пронзала копьем тщедушного мужичонку.
– «Смерть изменнику», – с содроганием прокомментировал сюжет провожатый.
– Да нет же! – зашептала Марта. – Мы не встретили ни одной женщины. Может, оно все-таки существует?
– Что?
– Заклятие!
– И навела его эта ведьма! – Белинда со значением покосилась на очередной портрет герцогини, висевший над камином. – Глупости это все! – уверенно сказала она и окликнула провожатого: – Послушай, уважаемый, а почему нигде не видно женщин?
– Женщин? – вздрогнул тот. – Так откуда ж им взяться-то? Уже шесть лет, как в замке нет ни одной женщины, кроме ее сиятельства.
– Что же случилось шесть лет назад? – удивленно моргнула волшебница.
– В этот черный день, – провожатый трагически вздохнул, – ее сиятельство застала юного герцога в комнате со служанкой. Герцогу тогда только исполнилось шестнадцать.
– И что? – поторопила его заинтригованная Белинда.
– И все! – обреченно поведал слуга. – В ее сиятельство словно бес вселился, и она всех служанок выгнала – начиная от горничных и заканчивая прачками.
– Вот тебе и порча, – шепнула Марте потрясенная фея, а у провожатого спросила: – Как же ее супруг это допустил?
– Герцог умер за два года до этого, – скорбно поведал слуга. – Тогда герцогиня сосредоточила всю свою любовь на сыне. Кажется, в тот день, когда она застала его с девушкой, она впервые поняла, что мальчик вырос...
– И как же вы тогда жили, когда без женщин остались? – заинтересовалась Белинда.
– Суровые были времена, – вздрогнул провожатый. – Всем мужчинам, будь то охотник, столяр, кузнец или трубочист, пришлось засучить рукава и осваивать женскую работу – учиться готовить, шить, стирать, мыть и убирать. Конечно, половина слуг сразу сбежали, вместе со своими семьями, даже на вознаграждение, которое герцогиня сулила, не польстились. Холостяки еще первое время помучились, да тоже многие ушли. А те, кто остался, подолгу не выдерживают – на женской работе да совсем без женщин...
– Как же вы это терпите? – поразилась фея.
– Так платят здесь в три раза больше, чем в других замках, – охотно пояснил слуга. – Вот и живем – три полнолуния монахами, зато потом весь год в семье королями. Прислуга-то здесь меняется каждый сезон. Сейчас летняя смена, потом черед осенней, зимней и весенней. За летнюю дороже всего платят: почти же у всех работников семьи, земля, хозяйство – летом там мужская работа в первую очередь нужна. Но у меня жена – умница, отпустила. Знает, что я здесь за лето на целый год безбедной жизни заработаю, а я ей в подмогу двух батраков вместо себя нанял. Со здешним-то заработком это не проблема.
– Значит, щедрая у вас хозяйка? – усмехнулась Белинда.
– Ще-э-драя, – протянул провожатый. – А чего ей золото – солить, что ли? Другие богачи на балы тратятся, на приемы, а здешний замок – словно на осадном положении. Никаких пиров, никаких гостей женского пола. Вот и не жалеет золотишка, чтобы ее душеньке спокойно было.
– В каком смысле? – уточнила с нехорошим подозрением Марта.
– Известно в каком, – хмыкнул в усы провожатый. – Чтобы ни одна девица ее ненаглядного сынка не окрутила. Я вообще удивляюсь, как это вас герцогиня пропустила. Уж почитай, как шесть лет ни одна женщина, кроме самой хозяйки, порог не переступала. Ребята, правда, тайком водят легкомысленных девиц, – смущенно признался он, – но не дальше хлева, да и редко они в наши края забредают, от силы раз за всю смену. Видели же – замок на отшибе стоит. А уж благородных с той самой поры, как герцогиня разбушевалась, не бывало. Как же вам это удалось-то, а? – жадно полюбопытствовал он.
– Мы – посланцы королевской семьи, – пояснила Марта. А Белинда скептически хмыкнула: имя короля, конечно, произвело впечатление на герцогиню, но решающим стало ее волшебство.
– Тогда понятно, – покивал головой провожатый. – Королю она не посмела отказать, когда приглашение на бал пришло. Первый и последний раз тогда Седрика вывезла из замка. Бедный мальчик, как жаль, что он принцессе не приглянулся! – сокрушенно добавил он. – Это был его единственный шанс на спасение. Бедняжка потом мне все уши прожужжал, какая принцесса Изабелла славная, добрая и милая...
Марта с Белиндой озадаченно переглянулись.
– Простите, а он здоров? – осторожно поинтересовалась фея.
– А почему вы спрашиваете? – удивился провожатый.
– Ну мало ли, вдруг умом повредился от такой жизни затворнической, – предположила Белинда.
– Да что вы! – всплеснул руками слуга. – Седрик очень умный юноша. Жаль только, безвольный очень, терпит все капризы своей матери... Жалко парня, – посочувствовал он. – У меня жена, детки, а бедняга так и помрет бобылем. Я-то монахом всего на лето становлюсь, а он, горемычный, им на всю жизнь с такой матерью сделался.
Мужичок толкнул дверь, пропуская женщин в просторную комнату с двумя кроватями и двумя деревянными бочками у стены.
– Располагайтесь. Вы, вероятно, устали. Сейчас вам принесут теплой воды, чтобы омыться с дороги.
– Какое блаженство, – захлопала в ладоши Марта.
– Это все, конечно, замечательно, – охладила ее восторг Белинда, – но у нас срочное дело к герцогу Седрику. Когда мы сможем его увидеть?
– Боюсь, что никогда, – печально пробормотал провожатый себе под нос.
– Что вы сказали?
– Этот вопрос вам следует задать герцогине. Я же получил от нее поручение разместить вас здесь и приготовить для вас ванну, – степенно сообщил слуга. – Пойду потороплю ребят.
– Каких только чудес на свете не видала, – заметила Белинда, когда за ним закрылась дверь, – а в такое чудное место впервые попала.
– А тебе не боязно? – спросила Марта, выглядывая из окошка во двор, по которому суетливо сновали мужчины от шестнадцати до шестидесяти.
– А кого бояться? – удивилась фея. – Эту усатую капусту? Так я ее мигом в кочерыжку обстругаю, пусть знает свое место. Это ж надо чего удумать – замок в мужской монастырь превратить!
– Герцогиня-то ладно, – махнула рукой Марта. – Но, кроме нее, мы единственные женщины во всем замке. Ты видела, какими взглядами нас провожали слуги?
– Не беспокойся, дорогая, – широко улыбнулась волшебница. – Я же твоя крестная, и ты под моей защитой.
– А ну как они эту комнату штурмом возьмут? – Марта с опаской покосилась на дверь.
– Пусть только попробуют! Надеюсь, ты не боишься... ммм... поросят?
