— Или моего деда. Ведь они здесь?
Вероник покачала головой, садясь обратно в кресло.
— Сколько дней я так валяюсь? — встревожилась я.
— Три дня, сегодня четвертый.
— Но почему они до сих пор не прилетели?!
— Жанна, успокойся. Я успела дозвониться Аристарху, он очень переживает. Он порывался вылететь в тот же вечер, но все рейсы на Париж были уже отменены.
— Почему?
Вместо ответа Вероник кивнула на окно. За стеклом было белым-бело от снега.
— Нелетная погода. Небывалый снегопад. Я вообще за три года в Париже снег вижу впервые. И старожилы уверяют, что он тут выпадает раз в десять лет. Но и такого они не припомнят. В новостях только об этом и говорят. Все дороги замело. Ни машины не ездят, ни поезда ни ходят. Даже телефон не работает. Мы отрезаны от мира, и мир отрезан от нас.
— Так, значит, они тоже никуда не улетели, — прошептала я.
— Кто — они? — не поняла Вероник.
— Двенадцать кровных наследниц Жана.
Хозяйка поднялась из кресла:
— Я позову доктора.
— Вероник, — я поймала ее за рукав шелкового халата, — ты мне не веришь?
— Жанна, ты бредишь. Ты постоянно твердишь о двенадцати наследницах, о Дарле, об Орнелле Дамиани, Ванессе Рейн…
— Вероник, — горячо зашептала я, — они все сейчас здесь, в Париже. Понимаешь, они не смогли никуда улететь!
— Жанна, если бы такие заметные персоны, как Ванесса или Орнелла, были бы здесь, уж я-то как старейшина об этом узнала в первую очередь!
— Как ты не понимаешь, они прибыли в Париж тайно! Так им велел Жан!
— Жанна, только успокойся. Жан умер. И все это совершенно исключено.
Вероник мягко, но решительно высвободила руку и скрылась за дверью. Я со стоном спрятала лицо в подушку. Если двенадцать вампирш по-прежнему во Франции, у них уже было достаточно времени для того, чтобы встретиться вновь и попробовать разгадать карту, оставленную им Жаном. Погода сыграла им на руку. Если бы они разъехались по разным странам, снова собраться все вместе они смогли бы не скоро.
Вероник вернулась с невысоким худощавым мужчиной, похожим на Джорджа Клуни. Добрый доктор вколол мне кубик успокоительного, и на какое-то время я забыла обо всем на свете.
Очнувшись, я уже не повторила своей ошибки — ни словом ни обмолвилась о двенадцати вампиршах. Видя это, Вероник повеселела и даже разрешила мне встать. Правда, прежде заставила меня выпить целый стакан крови, убеждая, что без него я протяну ноги.
То ли кровь на меня так подействовала, то ли к тому времени я уже активно пошла на поправку, только чувствовала я себя превосходно. Вероник даже согласилась на то, чтобы мы пообедали в столовой, а не у моей постели.
За обедом она рассказала мне последние новости. Аномальный снегопад не помешал Гончим заняться расследованием.
— Их эксперты пришли к выводу, что почерк у двух убийств разный, — осторожно сообщила Вероник. — Но в то же время физические возможности убийцы примерно одинаковы. То есть и то и другое преступление мог совершить один и тот же человек.
— Мужчина или женщина? — уточнила я, придвигая тарелку с овсянкой.
— Мужчина. Или очень сильная женщина. — Вероник стушевалась и отвела глаза.
Конечно, о моей силе ходят легенды! Вот только я видела в шаге от себя Кобру, и уж в чем, в чем, а в том, что она посильнее иных мужчин, я не сомневалась. Недаром Жан выбрал именно ее в качестве воплощения Слезы Силы. И все же заподозрить ее в убийстве Изабель было сложно. Кобры не было на балу, она не слышала, какой именно способ убийства я озвучила Изабель, а списать все на совпадение было бы слишком наивно. Кто-то хотел подставить меня с этим убийством. Вот только кто и зачем?
— А возле замка нашли какие-нибудь следы? — как можно более небрежно спросила я, стараясь не обнаружить своей заинтересованности. Не может же быть, чтобы двенадцать тайных посетительниц замка ничем не выдали своего визита!
— Когда Гончие приехали туда, следы были, но снег шел такой сильный, что они уже ничего не смогли установить.
— А отпечатки пальцев в замке, в гостиной?
— Жанна, — Вероник покачала головой, — твой наставник был большим любителем вечеринок. В Замке Сов часто проводились маскарады и балы. И поверь мне, на любой поверхности найдутся отпечатки почти каждого вампира, хоть раз да побывавшего в Париже.
Я приуныла окончательно. Значит, доказать присутствие двенадцати вампирш в тот день в замке не удастся.
— Но одни отпечатки, к несчастью, сохранились весьма отчетливо, — произнесла Вероник напряженным голосом, глядя куда-то в окно. — Это отпечатки на фотокамере одного из репортеров. — Она перевела взгляд на меня. — Твои отпечатки.
Овсянка Бернара встала комом в горле. Ну конечно, мои! Я же брала камеру в руки! Я же хотела унести ее с собой, чтобы сохранить разоблачительные снимки, а потом выронила из рук.
— Я и не отрицаю, что была в замке в тот вечер и что брала камеру, — стараясь, чтобы голос не дрогнул, сказала я. — Кстати, личности убитых установили?
— Да. — Во взгляде Вероник мелькнула растерянность. — Это американцы, они продавали свои снимки «OK!» и «Hello».
— Вот ведь удивительно, — протянула я. — Что бы их могло привести за столько миль от Америки в Замок Сов? Жан ведь не мировая знаменитость, чтобы репортеры решили разузнать обстоятельства его смерти или захотели выяснить нюансы наследства.
— Да, все это очень странно, — обескураженно признала Вероник.
— А ведь если предположить, что они следовали по пятам за Дарлой, или Ванессой Рейн, или… Ладно-ладно, — я осеклась, наткнувшись на обеспокоенный моим душевным здоровьем взгляд Вероник, — я просто так сказала. Так, значит, оба обвинения по-прежнему висят на мне и других подозреваемых нет?
— В убийстве Изабель прямых улик против тебя не найдено, — обнадежила меня Вероник. — Правда, есть свидетель, видевший тебя у дома Изабель примерно во время убийства.
— Я даже не знаю, где она живет! — горячо возразила я.
— Она живет на той улице, куда ведет служебный вход бутика, из которого ты сбежала из-под охраны, — внимательно глядя на меня, пояснила Вероник. — Окна Изабель выходят прямиком на задворки магазина.
Вот черт! Разве бывают такие совпадения?!
— Дай-ка догадаюсь. — Я звякнула ложкой по дну тарелки. — Свидетельница — это дама с собачкой? С той рыжей колбасой-таксой в полосатом комбинезоне?
— Тебе виднее. Я ее не видела. А вот она в точности описала твою внешность и твое приметное красное пальто.
— И это все? Свидетельница, которая видела меня у дома? — уточнила я, чувствуя, как на сердце становится легче. Я-то, решив, что это настоящая подстава, опасалась, что убийца умудрился обзавестись ножом с отпечатками моих пальцев. Или подбросил на место преступления какую-нибудь из моих вещичек. Например, сапфировую сережку, подаренную мне Аристархом. Я машинально потрогала мочку, потом другую. К счастью, несмотря на все мои злоключения, сережек я не обронила.
— Орудия преступления не нашли, среди отпечатков пальцев в квартире Изабель твоих нет, — сообщила Вероник. — Зато косвенные улики тебе отнюдь не на руку: сбежала от водителя, выключила телефон, была рядом с местом преступления в то же время, убийство совершено тем способом, какой накануне ты при свидетелях описывала Изабель.
— И ты думаешь, я бы стала себя так тупо подставлять? — не выдержала я.
— Вот и я думаю, что это подстава, — помрачнела она. — Вот только кому это нужно? Сама подумай, ты в Париже впервые, никого здесь не знаешь. Кому бы ты могла так насолить за один день?
Ответа у меня не было. Но еще больше меня волновал другой вопрос.
— А что ты думаешь по поводу убийства репортеров?
Вилочка Вероник, нацелившаяся на кусочек сыра, звякнула по тарелке.
— Я понятия не имею, что произошло там той ночью, но искренне надеюсь, что ты к этому не имеешь никакого отношения.
— Что ж, надеюсь, что совсем скоро я буду полностью реабилитирована. А пока каково мое положение сейчас? — решилась выяснить я.
Скулы Вероник заалели, голос чуть дрогнул:
— Ты под домашним арестом, Жанна. — Она бросила на меня умоляющий взгляд. — Пожалуйста, пойми, это для твоей же пользы! Если убийства продолжатся, в твоих же интересах иметь железное алиби, которое я смогу подтвердить.
— Так ты тоже становишься затворницей на время моего домашнего ареста? — Я удивилась.
— А как иначе? Я отвечаю за тебя перед Гончими.
— Иначе, — я вздрогнула от внезапной догадки, — они бы посадили меня в тюрьму?
— Жанна, ну что ты такое говоришь! — слишком громко воскликнула Вероник, убедив меня в правоте домыслов, и стремительно сменила тему, затараторив: — Ты совсем ничего не ешь! Тебе надо набираться сил! Скушай сыра. На вот круассан! Вот попробуй ветчины!
Минутой позже на тарелке передо мной высилась целая гора вкусностей, наложенных заботливой хозяйкой. От печальной участи Винни Пуха меня, как ни странно, спас Бернар. Дворецкий появился на пороге с похоронной миной (по случаю моего затянувшегося визита он пребывал в глубоком трауре) и с небывалым почтением сообщил:
— Месье Ипполит Сартр.
Вероник досадливо поморщилась и обреченно велела:
