Он в отчаянии махнул рукой.
– Рассказывай с самого начала! – велел кот.
Леший пошатнулся и, нуждаясь в опоре, прислонился к клену. А затем, избегая встречаться с нами глазами, заговорил. Так пациент, который всю жизнь отличался отменным здоровьем и вдруг почувствовал себя плохо, оттягивает визит к врачу в надежде на выздоровление, а когда становится очевидным, что без лечения не справиться, приходит на консультацию, и каждое слово дается ему с трудом.
– Это началось вскоре после исчезновения Василисы. Однажды я проснулся, когда солнце уже было высоко в небе. Я был сильно удивлен: жаворонки, свившие гнездо в кроне дуба, служившего мне жилищем, не разбудили меня на рассвете своим пением. Я поднял голову и увидел, что гнездо пусто. За одну ночь исчезли и птицы и их птенцы. Это происшествие меня встревожило, но попрыгуньи птицы так непостоянны, что я не придал этому особого значения. Следующие несколько ночей я провел под сенью клена и пробуждался под пение другого птичьего семейства, но потом снова проспал. Поднял голову – пернатых в гнезде не было. Заволновавшись, я обошел весь лес и увидел: жаворонков, соловьев, дроздов, лесных синиц, перепелок, малиновок стало меньше. Они исчезли без следа. Белки поведали, что птицы срывались со своих мест, бросали гнезда и улетали неизвестно куда. Как назло, Василиса ушла проведать своих и не могла помочь советом.
Тогда же я начал подмечать и другие тревожные признаки: стал пересыхать лесной ручей, не помог даже проливной дождь. Зато после дождя мухоморов и поганок народилось больше, чем добрых грибов. Корни побегов стали подгнивать, зато в кронах крепких деревьев появились сухие листья… Я лечил лес, как мог. Где необходимо, подсушивал или увлажнял почву, ограничивал распространение мухоморов, оберегал подосиновики и подберезовики, расчищал русло ручья от камней и веток. Все вроде бы вернулось на свои места. Лес вздохнул полной грудью, и я вздохнул вместе с ним. Тем временем в лес набежали мужики, желающие худа Бабе-яге, и я увлеченно принялся путать тропинки, уводя их по ложному пути. Как-то водил троих, среди которых один особенно гнусно отзывался о Яге. Яна подтвердит.
Я кивнула, вспомнив байки подлого Сидора.
– Чтобы проучить, вывел их к болоту, – продолжил Леший, – и встретил старого приятеля, Водяного. Тот, заскучавший в своей заводи, с радостью принял мужиков и обещал устроить им хорошую головомойку.
Я жалостливо сглотнула, вспомнив бесхитростное лицо Фрола и его мечту о женитьбе на царевне. Жалко молодца! Ушлый Сидор живее всех живых, а Фрола, поди, теперь рыбы глодают. Неспроста же Сидор хотел наврать, что упыриха загрызла двух его попутчиков – значит, Фрол и Клим и впрямь погибли, только в топи болота.
– Мужики после такого в лес больше в жизни не сунутся, – продолжил Леший, убедив меня в том, что моя скорбь по Фролу преждевременна, а Водяной – в первую очередь шутник и затейник, а не маньяк- топильщик. – Но прежде чем за них взяться, Водяной пожаловался, что реки в последнее время мелеют, озера заболачиваются, рыба гибнет, люди воду мутят. Я мигом смекнул, что и в его угодьях творится что-то неладное, как и в моих. Не стал тревожить его раньше времени, а решил к избушке наведаться, узнать, нет ли вестей от Василисы. Достал медок, домчался до заветного малинника, где ягода самая сладкая в лесу, набрал ягоды, не удержался, попробовал одну и скривился – кислятина! Скушал еще ягодок с разных кустов – везде одно и то же. Испортился этот малинник! Я мигом к ближайшему. К счастью, там все в порядке оказалось. Ягода сладкая уродилась, я на гостинец набрал – и к избушке. Хоть Василисы на месте и нет, а не привык я с пустыми руками являться. А там уж вы знаете.
– Что ж ты не сказал тогда, зачем явился? – пожурил кот.
– А, отвлекли вы меня, развеселили, я и поддался вашему настрою, думал, чепуха все. Просто сложилось так, что птицы раньше улетели, что в лесу неурядицы были. Да и вроде бы утихло все моими стараниями.
«Вот почему Леший во время нашей первой встречи выглядел цветущим», – догадалась я. Временное затишье дало ему восстановиться, набраться сил и красоты.
– А как же слова Водяного? – сощурился кот.
– Я тогда подумал, что он краски сгущает, – понурился Леший. – И у него тоже все наладится, если он за дело возьмется да речки с озерами почистит. А теперь – сам видишь, как все сложилось.
Он склонил голову, и с взлохмаченных волос слетело несколько увядших ромашек.
– Вижу, – хмуро сказал кот. – А с Водяным что?
– Тоже худо, – вздохнул Леший. – Из рек вода уходит, озера мутнеют и зарастают камышом. Раньше такие перемены месяцами длились, а сейчас в считаные дни происходят. Было озеро кристальной чистоты – глядь, а уже болото.
– Местному Гринпису пора бить тревогу, – пробормотала я.
Леший поднял на меня мутный от горя взор.
– Что ты сказала?
– Не обращай на нее внимания, – сердито зашипел кот. – Вечно она блажит!
– Василису мне надо, – тихо прошелестел Леший. – Только она знает, как напасть победить.
– Да, без Василисы никак, – вздохнул Варфоломей.
Вот все и выяснилось. Василиса и есть местный Гринпис: за порядком следит, экологические катастрофы предотвращает.
– Иван уже отправился на поиски, – обнадежил Лешего кот.
– Знаю, я за ним приглядывал до самого Златограда, – кивнул хозяин леса. – Он позавчерашним вечером туда добрался.
Новость отозвалась теплом в сердце. С Ивом все в порядке, спасибо Лешему, который, несмотря на свое плачевное состояние, отвел от рыцаря опасность в пути. Не случилось бы чего в самом городе. И еще этот сон с Ивом, угодившим в яму! Все сны, которые я видела здесь, предупреждали об опасности: колобковый кошмар уберег от ведьминых пирожков, а во сне, в котором Ив оказался в ловушке, я спасалась от ведьмы, присвоившей мою молодость. И если видение про ведьму оказалось правдой, как бы и с рыцарем ничего не стряслось.
– Вот только вестей от него пока нет, – укрепил мое беспокойство Леший. – А ведь у нас уговор был, как он только что разузнает, то сразу через сороку передаст.
– Еще не вечер, – не выразил тревоги кот, – объявится!
– На дорогах тоже неладно, – глухо сказал Леший. – Разбойников развелось, как никогда, волки лютуют – даже огня не боятся.
– Да это не только леса и реки болеют, все Лукоморье занемогло, – в задумчивости протянул кот.
– И началось это после ухода Василисы, – тихо добавила я.
Оба – и кот, и Леший – впились в меня глазами, словно я сказала что-то сенсационное.
– Сначала Василиса исчезла… – начал Леший.
– …потом нехорошо о Бабе-яге заговорили, – подхватил кот.
– …потом лес занемог, – продолжил Леший.
– …а там и на речные угодья напасть напала, – заметил Варфоломей.
– Кто-то пытается лишить всех нас силы! – выпалил Леший.
– Вашу с Водяным силу подрывает, – согласно кивнул Варфоломей, – а бабушкино честное имя чернит и людей против нее настраивает. Не ровен час, избушку подпалят!
– Знать бы, кто этот злодей! – хором воскликнули кот и Леший.
– Уж я бы ему зенки выцарапал! – вспыльчиво пригрозил Варфоломей.
– Уж я бы его еловыми ветками отходил да диких пчел на него натравил, – стиснул кулаки Леший.
– Одно могу сказать точно, – вмешалась я. – Это не Забава, не Стеша и не Любава.
– Сразу все стало ясно, – пробурчал кот.
– Неужто Кощей? – предположил Леший.
Я вздрогнула. Кощей в моем списке подозреваемых значился последним, хотя Варфоломей настаивал, что Кощея как самого загадочного кудесника нужно проверять в первую очередь. В душе я надеялась, что Ив разыщет Василису раньше, чем я доберусь до конца списка, а Василиса мигом разрулит все проблемы, как и положено порядочной Бабе-яге. Пока же было ясно одно: кто-то стремится избавиться от самых влиятельных соперников, в числе которых Яга и властелины водной и лесной стихий. То ли этот кто-то не
