У нас всегда, во все времена были слуги, которые и поддерживали порядок в доме. С тех пор как мы переехали в бункер, родители соблюдали тайну нашего жилища. Так что уборщиц, которые переступали порог подземелья, по окончании трудов ожидала участь рабочих, которые его строили. А мы даже не отправлялись на охоту: ведь ужин сам приходил к нам в убежище. Когда с нами сразу после превращения поселилась Инна, разразился скандал. В Инне еще было слишком много человеческого. Она пришла в ужас от того, как мы поступаем с прислугой, и поклялась, что займется уборкой, взяв с нас слово, что с убийствами невинных покончено. С тех пор уже двадцать семь лет мы держим свое слово, а она — свое. Инна, даже когда не жила с нами в бункере, регулярно приходила к нам убираться. А я так и не научилась марать руки — так же как и Лидия, твердо убежденная в том, что женщина создана для любви и восхищения, а не для уборки. Домашняя работа казалась мне пожизненной каторгой, на которую обречены почти все современные женщины. И вот теперь эта каторга показалась мне раем — рядом с Алексом я была готова стать такой, как все.
Поднявшись с колен, я оглядела результат своего труда: пол насухо вытерт, грязь, оставшаяся после пожара, побеждена. Но ликование победительницы длилось недолго. Кого я хочу обмануть? Я могу казаться нормальной, такой как все, но я по-прежнему остаюсь проклятой вампиршей, которой не место рядом с земным Алексом.
В коридоре раздались тяжелые шаги, я обернулась, почувствовав, что уже успела затосковать по Алексу, и ожидая от него похвалы, как кошка — ласки хозяина. Улыбка застыла на губах, когда я увидела вошедшего.
— Ну и дела! Здесь что, снимали фильм «Погорелый двор»? Надо будет сказать Никите, пусть использует натуру… Лизка, не верю своим глазам. Ты моешь полы?
— Макс! — прошипела я, через всю кухню швыряя тряпку в ведро у порога. — Что ты тут делаешь?
Нельзя допустить, чтобы Алекс увидел Макса и узнал в нем хулигана, который напал на меня. Как я ему все это объясню?!
— То же, что и ты, — спокойно ответил мой племянник. — Приехал спасать бабу Маню.
Я рассерженно взглянула на Манюню, топтавшуюся за спиной Макса.
— Лизонька, я так растерялась, когда все это приключилось, — зачастила та. — Позвонила тебе, тебя долго не было, потом позвонила Максиму.
— Так, надеюсь, ты не всю нашу семейку вызвала? — Резко поинтересовалась я, с замиранием сердца глядя на дверь, откуда в любой момент мог появиться Алекс.
— Только вас двоих — вы же мне самые родные. — Манюня опустила голову и тихо пробормотала: — Зина-то, дочка, со всеми своими на даче. И телефон у ней отключен был — не дозвониться.
Мне стало неловко за свой грубый тон. Манюню можно понять: кто бы на ее месте не растерялся? Родственники укатили за город, вот она и бросилась за помощью к нам. Она же не знала, что я приеду с Алексом, и не имела представления о том, при каких обстоятельствах мы втроем встречались.
Теперь только никак нельзя допустить, чтобы Алекс и Макс встретились. Я подскочила к племяннику, схватила его за локоть и потащила в коридор, выпалив:
— Мне с тобой срочно надо поговорить!
Затолкнув его в комнату, я закрыла дверь и скомандовала:
— Сиди здесь и не высовывайся! Как будто тебя нет.
— Но что… — попытался спросить Макс, но тут за дверью раздался знакомый голос — меня искал Алекс.
— Сиди и молчи! — прошипела я и бочком, чтобы Алекс не заметил гостя, протиснулась в дверь.
— Вот ты где! — обрадовался Алекс.
— Ну как, избавились от стола? — напряженно спросила я.
— Избавились! — Он с облегчением махнул рукой. — Этот Михалыч совсем слабый оказался. Просил отдыха на каждом лестничном пролете и во дворе — через каждые три метра. Меньше стол горел, чем мы его выносили.
— А я уже порядок успела навести, — похвасталась я.
— Молодец, — похвалил Алекс. — Чем тебе еще помочь?
— Да ничем! Мы все самое важное сделали. К Мане уже дочка едет, они тут сами разберутся, — приговаривала я, тесня юношу к порогу и попутно делая знаки недоумевающей Манюне. — А мы пойдем, поздно уже.
— Конечно-конечно, — поддакнула Манюня, — езжайте. Спасибо вам, родненькие, так выручили меня, так выручили!
— Может, мы все-таки дождемся приезда ваших родных? — предложил Алекс.
— Нет-нет, — поспешно воскликнула я. — Это лишнее.
— Идите-идите, — поддержала Манюня и с улыбкой в голосе, в котором только я расслышала саркастические нотки, добавила: — А то час уже поздний, Лизочкины родители волноваться станут.
— Я провожу ее до дверей, — клятвенно пообещал Алекс, и я мысленно схватилась за голову.
С этой проблемой разберемся позже, сейчас бы скорее вывести Алекса из квартиры, пока он не столкнулся с Максом.
— Подожди! — За шаг до спасительного порога взор Алекса упал на покосившееся зеркало, и, решительно отодвинув меня, он подошел к стене, чтобы поправить раму.
Я шагнула следом, бросив опасливый взгляд на дверь комнаты, где затаился Макс. Потом повернулась, чтобы поторопить Алекса, и перестала дышать, увидев наши с ним отражения в зеркальной глади. Алекс еще держался за раму, мастеровито выравнивая ее, а я стояла за его спиной и боялась шелохнуться, чтобы не спугнуть видение.
— Порядок! — доложил он и отступил назад.
Мы стояли бок о бок, как на снимке, который я мечтала сделать на память. Теперь, когда я видела нас вместе, я знала, что Манюня не солгала. Мы в самом деле были красивой парой: высокий, крепкий Алекс и хрупкая, как гимназистка, я, ниже его на целую голову. Оба сероглазые и русоволосые — только у Алекса волосы с теплым оттенком, словно позолоченные солнцем, а у меня с пепельным, будто впитавшим лунный свет. Солнце и луна. Человек и вампир. «Не пара, не пара, не пара», — с издевкой пропел в голове голос некогда популярной певицы. Только в песне, кажется, речь шла о дельфине и русалке. Пауза затягивалась, но я боялась шелохнуться, стремясь продлить это мгновение, в котором мы вместе отразились в зеркальной глади.
А в следующий миг позади нас распахнулась дверь в комнату, и в зеркале появился третий лишний — Макс. При виде нас он замер в растерянности: возникшая в коридоре пауза ввела его в заблуждение, и он решил, что мы с Алексом уже ушли.
Я резко обернулась одновременно с Алексом, удивленным появлением незнакомца. Сколько секунд пройдет, прежде чем Алекс догадается и узнает Макса? Разум отстраненно принялся отсчитывать время до неминуемой катастрофы: один, два, три…
— Привет! — неловко поздоровался Макс, готовый провалиться под пол от моего яростного взгляда.
— Максим! Внучек! — всплеснула руками Манюня, приходя на выручку. — Ты когда же приехал?
— Да я вот… — Макс неопределенно махнул рукой. — Пришел, а тут дверь нараспашку. Вы на кухне болтали, а мне позвонили срочно. — Он зачем-то вытащил мобильный телефон и нажал на клавишу. — Вот я и зашел в комнату, чтобы поговорить.
Ложь Макса была шита белыми нитками. Я просто поражалась тугодумию племянника: дожить до двадцати семи лет и так бездарно лгать! Ох, чтобы сделать его достойным вампиром, его еще учить и учить! Ну, когда уже Алекс все поймет и выведет его на чистую воду?
В следующий миг юноша шагнул к Максу, и я мысленно сжалась в предчувствии апокалипсиса.
— Привет! — Алекс дружелюбно протянул руку моему племяннику. — Я Александр.
Я так и остолбенела. Невероятно — он его не узнал!
— Максим. — Племянник, если и удивился, то быстро справился с собой и крепко пожал руку Алекса.
— Мы с Лизой тут прибрались немножко, — приветливо сообщил Алекс. — Но на кухне теперь ремонт
