Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

начала.

В Ленинград она переехала из провинции в 1970 году. Работала инженером на заводе, жила в общежитии. Мечтала о собственной квартире. Ей повезло — завод стал строить кооперативный дом. Она подписалась на двухкомнатную квартиру. Десять лет, отказывая себе во всем, выплачивала паевые взносы. Наконец кабала закончилась. Она стала полноправной хозяйкой отдельной квартиры. Пока шла борьба за место под солнцем, ей было не до личной жизни. А тут появились свободные деньги, можно было приодеться, сходить в театр, съездить в отпуск. Именно в отпуске она и познакомилась со своим будущим мужем. Он переехал в Ленинград, они зарегистрировали брак, и счастливая жена прописала мужа на свою жилплощадь.

Несколько лет все было хорошо. Муж нашел работу, сделал ремонт в квартире. Шло время. Детей у них не было — когда она вышла замуж, ей было уже под сорок. Потом муж начал пить. Собственно, он и раньше любил посидеть в хорошей компании. Но постепенно это стало нормой. Они развелись. Пил он все чаще, алкоголя требовалось все больше. С работы его выгнали. Он устроился на другую, но недолго продержался и там. Путь вниз всегда быстр и легок. Сейчас он не работает.

— На что он живет? — спросила я.

— Еду берет в моем холодильнике. Я даже пыталась замок вешать, но он его сломал. Когда нужны деньги на водку, продает какую-нибудь вещь, вынесенную из дома. Впрочем, выносить уже нечего, пропито все. На дверь своей комнаты я тоже повесила замок, но он время от времени его ломает. Продает мою одежду, книги, косметику — все, до чего дотянется.

Кроме того, бывший муж ее бил. Бил, напиваясь, чтобы сорвать мрачную злобу, которую будил в нем алкоголь, бил с похмелья, потому что не давала денег на водку, бил в трезвом состоянии — просто так, потому что привык бить.

— Вы в милицию обращались?

— Обращалась. Они сказали — свидетелей нет, доказать ничего нельзя. Приходил участковый, проводил воспитательную работу. Когда милиционер ушел, он избил меня снова — за то, что посмела пожаловаться. — Она ненадолго умолкает. — Вы можете продать мою квартиру и купить мне однокомнатную — любую, в любом районе, на первом этаже, в любом состоянии и комнату бывшему мужу?

— А он хочет с вами разъехаться?

— Нет. Он не хочет. Зачем ему разъезд? Где он будет брать еду? У кого воровать вещи? На ком срывать злость?

Я не могла ей помочь. Никак. Никакими способами. Законодательство в 1999 году наделяло лиц, прописанных в квартире, правами, равными правам собственников. Любые операции с жильем могли проводиться только с их согласия. Я сказала ей об этом. Впрочем, все это она уже знала. Она попрощалась со мной тихим безжизненным голосом, произнеся ничего не значащие вежливые слова. Голосом человека, который уже фактически мертв.

До вступления в силу нового Жилищного кодекса оставалось пять с лишним лет.

Статья 31, п. 4 Жилищного кодекса РФ от 29.12.2004 года:

«В случае прекращения семейных отношений с собственником жилого помещения право пользования данным жилым помещением за бывшим членом семьи собственника этого жилого помещения не сохраняется, если иное не установлено соглашением между собственником и бывшим членом его семьи. Если у бывшего члена семьи собственника жилого помещения отсутствуют основания приобретения или осуществления права пользования иным жилым помещением, а также если имущественное положение бывшего члена семьи собственника жилого помещения и другие заслуживающие внимания обстоятельства не позволяют ему обеспечить себя иным жилым помещением, право пользования жилым помещением, принадлежащим указанному собственнику, может быть сохранено за бывшим членом его семьи на определенный срок на основании решения суда. При этом суд вправе обязать собственника жилого помещения обеспечить иным жилым помещением бывшего супруга и других членов его семьи, в пользу которых собственник исполняет алиментные обязательства, по их требованию».

Конечно, эта статья Жилищного кодекса содержит определенные оговорки. Решение суда может наложить на собственника определенные обязательства — например, купить комнату бывшему супругу, которому негде жить. Но это решение принимается судом с учетом всех обстоятельств. Эта статья ЖК дает реальную возможность людям, попавшим в ситуацию, описанную выше, решить свою жилищную проблему.

Глава 19 О клиентах и комплиментах, или Коммуналку расселить — не поле перейти

Июль — август 1999 года

В июле 1999 года я осталась без работы. Не в том смысле, что меня уволили из агентства, а просто никто из клиентов не звонил.

К этому времени я закрыла все текущие сделки, отчиталась перед менеджером, быстренько потратила все деньги и забеспокоилась. Когда позвонит следующий клиент? Сколько я буду искать покупателя на его квартиру? Сколько будет длиться сделка? Когда я получу комиссионные в следующий раз?

Внутренний голос молчал, высшие силы тоже не слали мне приветов с конкретной датой. Надо было что-то делать. Искать клиентов через газету бесплатных объявлений, как я это делала два года назад, было бессмысленно. К этому времени граждане уже поняли, что агентства едят свой хлеб не зря, и клиентов, пытающихся самостоятельно расселить свою квартиру, практически не осталось. Но все же как-то надо было найти коммуналки, которые можно было бы выставить на продажу.

Еще чувствовались последствия кризиса, хотя цены уже потихоньку начали расти. Коммерсанты оправились от удара и зализали раны. На рынок опять пришли покупатели. Особым спросом пользовалась коммерческая недвижимость — квартиры на первых этажах, которые можно было перевести в нежилой фонд и использовать как торговые площади и офисные помещения. Самые интересные из таких квартир к этому времени уже расселили — рынку недвижимости как-никак в 1999 году уже исполнилось семь лет. Его днем рождения считается 1 января 1992 года — день, в который началась приватизация жилья в России. Но некоторые привлекательные варианты еще были. Оставалось их найти.

Я села за руль, включила аварийку и на малой скорости поехала по центру Петербурга. Рядом со мной на пассажирском сиденье лежал блокнот. Потихоньку двигаясь от здания к зданию, я рассматривала окна. Окна коммуналок отличить от окон отдельных квартир легко, я уже писала об этом. Увидев неохваченную заботами агентов квартиру, я записывала в блокнот улицу и номер дома и ехала дальше. Через неделю у меня был внушительный список нерасселенных квартир на первых этажах самых оживленных улиц центра, а также около всех вокзалов, базаров и станций метро. В одну из квартир, находившуюся недалеко от Невского проспекта, я зашла, поговорила с жильцами и подписала с ними договор. Потом дала ее в рекламу. Всем звонившим я предлагала весь имеющийся у меня список, честно предупреждая, что внутри этих квартир я не была. Но могла бы туда сходить и выяснить ситуацию. Звонков было немного. Покупатели капризничали, просили предложить что-то еще. Я записывала их телефоны и продолжала искать варианты.

Однажды утром, выехав из дома, я встала на светофоре в двух шагах от Невского проспекта. Роскошные витрины, броские вывески, огромная проходимость — не место, а мечта коммерсанта, занимающегося розничной торговлей. Повернув голову, я посмотрела на фасад дома, около которого остановилась, и не поверила своим глазам — рядом с огромной витриной было два окна коммуналки! Этого не могло быть! Почти два года через этот перекресток я проезжала практически каждый день. Конечно, на таких загруженных магистралях некогда глазеть по сторонам — автомобили идут плотным потоком, пешеходы играют с тобой в русскую рулетку — приходится следить за дорогой. Но как я могла не заметить эти окна, я не понимаю до сих пор. Я двигалась в крайнем правом ряду. Вывернув руль, я въехала во двор, вошла в подъезд и позвонила в дверь этой квартиры. Через закрытую дверь мне ответил настороженный