— Компетентный и талантливый, Умберто, к тому же обладающий аналитическим умом. Извини за нескромность, но что ты тут делаешь, София?
София почувствовала себя неловко. Ей не хотелось сейчас давать объяснения своему старому профессору, но другого выхода не было.
— Я работаю в Департаменте произведений искусства и сейчас нахожусь в Турине проездом.
— А-а! Департамент произведений искусства. Я и представить себе не мог, что ты сможешь работать следователем.
— Моя работа скорее научная, я не занимаюсь расследованиями как таковыми.
— Пойдем, София, я представлю тебя своим коллегам, они будут рады с тобой познакомиться.
Д'Алаква снова взял ее за руку, не давая профессору Бономи увести ее.
— Извини, Гидо, но я как раз собирался представить Софию его высокопреосвященству.
— Ну ладно… Умберто, ты придешь завтра в оперу слушать Паваротти и на ужин, который я даю в честь кардинала Визье?
— Да, конечно.
— А почему бы тебе не взять с собой Софию? Я был бы рад, если бы она пришла, моя любимая девочка, если, конечно, у нее нет других дел.
— Дело в том, что я… — начала, было, София.
— Я буду рад прийти туда вместе с доктором Галлони, если у нее действительно нет других дел. А теперь извини, нас ждет кардинал… Увидимся позже, — сказал Д'Алаква.
Д'Алаква вместе с Софией подошел к группе людей, в которой находился и кардинал Визье. Тот посмотрел на Софию с любопытством, словно оценивая ее взглядом. Он разговаривал любезно, но очень холодно. Похоже, у него с Д'Алаквой были очень близкие отношения: они вели себя друг с другом довольно непринужденно, словно их связывала какая-то невидимая нить.
Разговор шел сначала об искусстве, затем о политике и наконец — о Плащанице.
Марко наблюдал за тем, как София самым естественным образом вписалась в это общество избранных. Стоявший рядом с Софией надменный кардинал улыбался, слушая ее комментарии, у него явно вызывало интерес то, что говорила София.
Марко подумал, что София кроме ума обладает еще и красотой, а перед красотой не может устоять никто, даже этот хитроумный кардинал.
В десятом часу гости стали расходиться. Д'Алаква ушел в сопровождении Обри, двух кардиналов, доктора Боларда и еще двух ученых.
Прежде чем уйти, он подошел к Софии, стоявшей в тот момент рядом с Марко и профессором Гидо Бономи.
— До свидания, доктор Галлони! Гидо… сеньор Валони…
— Ты где будешь ужинать, Умберто? — спросил Гидо Бономи.
— В доме его высокопреосвященства кардинала Турина.
— Хорошо. Надеюсь увидеть тебя завтра вместе с доктором Галлони.
София почувствовала, что краснеет.
— Разумеется. Я вам позвоню, доктор Галлони. До завтра.
София и Марко попрощались с кардиналом и с отцом Ивом.
— Вам здесь понравилось? — спросил кардинал.
— Да, большое спасибо, ваше высокопреосвященство, — ответил Марко.
— Вы договорились о встрече с членами нашей научной комиссии? — поинтересовался отец Ив.
— Да, завтра нас примет доктор Болард, — ответил Марко.
— Ив, почему бы тебе не пригласить сеньора Валони и доктора Галлони поужинать?
— С удовольствием. Если они подождут меня секундочку, я закажу столик в ресторане «Веккиа Лантерна». Не возражаете?
— Если это для вас не очень хлопотно…
— Это для меня совсем не хлопотно, сеньор Валони, если только вы не возражаете поужинать вместе со мной из-за галстука…
Уже за полночь отец Ив проводил их до входной двери гостиницы. Вечер прошел прекрасно. Они много смеялись, говорили на разные темы. Еда, как и следовало ожидать, была чудесной, поскольку ресторан «Веккиа Лантерна» был одним из наиболее респектабельных и дорогих заведений Турина.
— Меня уже утомляет эта светская жизнь! — воскликнул Марко, придя после ужина к Софии, чтобы поговорить о прошедшем вечере.
— Ну, мы все же неплохо провели время.
— Ты была настоящей принцессой и, наверное, чувствовала себя в этом обществе как рыба в воде. Я же — всего лишь полицейский, и я там работал.
— Марко, ты не просто полицейский. Не забывай, что у тебя, как у историка, есть ученая степень. А что касается искусства, именно ты научил нас всех тому, чему нас не учили в университете.
— Не преувеличивай. Кстати, старина Бономи тебя явно обожает.
— Он выдающийся ученый, кроме того, он является своего рода «примой» в мире искусства. Он всегда хорошо ко мне относился.
— Думаю, он втайне в тебя влюблен.
— Ну что ты говоришь! Я, надо сказать, была прилежной студенткой и всегда имела отличные оценки почти по всем предметам. Я, в общем-то, была зубрилкой.
— Ладно, а что ты мне расскажешь про Д'Алакву?
— Хм! Не знаю, что тебе и сказать. Отец Ив чем-то на него похож: они оба умные, учтивые, любезные, красивые и недоступные.
— Не думаю, что Д'Алаква так уж недоступен для тебя. К тому же он не священник.
— Да, он не священник, однако в нем есть что-то такое, из-за чего, кажется, что он — не от мира сего, что он парит высоко над всеми нами… Не знаю, как объяснить это очень странное чувство.
— Он, похоже, очарован тобой.
— Не более, чем другими. Мне, конечно, хотелось бы верить, что он мной интересуется, но в действительности, Марко, я не собираюсь обманывать себя. Я уже достаточно зрелый человек и чувствую, когда действительно нравлюсь мужчине.
— Что он тебе говорил?
— В течение того небольшого времени, когда мы разговаривали наедине, он расспрашивал меня о ходе расследования. Я не стала рассказывать ему о том, что мы сейчас делаем здесь, и лишь сказала, что ты хотел познакомиться с членами научной комиссии, занимающейся Плащаницей.
— А какого ты мнения о Боларде?
— Это может показаться забавным, но он, по-моему, принадлежит к тому же типу людей, что и Д'Алаква, и отец Ив. Теперь мы уже знаем, что они знакомы друг с другом. Впрочем, в этом нет ничего странного.
— Ты так думаешь? Мне они тоже кажутся весьма своеобразными людьми, не знаю, почему я так думаю и в чем выражается их своеобразие, но они действительно очень необычные люди. В них есть импозантность, внешняя представительность, элегантность, очевидная самоуверенность. Они привыкли к тому, что они распоряжаются, а люди им подчиняются. Наш словоохотливый доктор Бономи рассказал мне, что Боларда интересует исключительно наука и поэтому он — убежденный холостяк.
— Меня удивляет его уверенность в подлинности Плащаницы, ведь исследование с использованием углерода-14 установило, что она была изготовлена в Средние века.
— Я тоже удивлен. Посмотрим, что удастся выяснить завтра, во время моей встречи с ним. Я хотел бы, чтобы и ты присутствовала. Да, кстати, расскажи, как ты оказалась приглашенной на ужин к Бономи.
— Он настоял на том, чтобы Д'Алаква взял меня с собой в оперу, а затем мы должны пойти на ужин, который он дает в честь кардинала Визье. Д'Алакве ничего не оставалось делать, кроме как сказать, что он возьмет меня с собой. Не знаю, стоит ли мне туда идти.
— Ну, конечно же, тебе нужно туда идти и держать там ухо востро. Считай, что ты направляешься
