Но мне опасен может стать Бахрам. Пусть он идет и пусть погибнет сам…» Он разрешенье дал Бахраму… Тот Собрал войска и двинулся в поход. Двойные переходы делал он, На запад шел все дальше смело он, И на страну армян — настал тот день! — От войск его упала счастья тень. Здесь истина ему открылась, здесь Он разузнал и ход событий весь, — И, пламенною скорбью обожжен, Направился к гробнице друга он. Бахрам одним утешиться бы мог, — Был в горе он своем не одинок: Фархада тот народ не забывал, С его печалью он свою сливал… Узнав, что друг был у Фархада там, Велел Шапура пригласить Бахрам. Пришел Шапур скорбящий — и вдвоем Они о друге плакали своем. А над гробницей так Бахрам вопил, Что землю жаром скорби растопил. Лицом припал к изножью гроба он, И весь дрожал, как от озноба, он И восклицал: «Фархад! Мой друг, мой брат! Мою надежду ты унес, Фархад! О, лучше б слепота глазам моим, Чем увидать Фархада мне таким! Язык мой вырван из гортани будь, Чтоб не сказал тех слов когда-нибудь! Где с огнедышащим драконом бой, Где с Ахриманом разъяренным бой? Где меч твой, рассекавший ребра гор? Где сотрясавший стены шестопер?.. Но ты устал, Фархад! Ты погружен, Оказывается, в слишком крепкий сон! Очнись же, наконец, глаза открой, — Пришел к тебе твой друг, товарищ твой. Потряс я воплем небеса! Проснись! Весь мир в огне! Открой глаза! Проснись! Ты спишь!.. Так, значит, правду говорят, Что сон и смерть — одно?.. Ты мертв, Фархад?! Был у тебя такой, как я, слуга, А ты погиб от подлого врага! О, если б за тебя мне жертвой лечь!.. Но если обнажить возмездья меч — И если страны недругов твоих Опустошить, сровнять бы с прахом их, Обрушить горы в море, чтоб вода Их степи залила и города
