Друзья проводили его до дверей, и вскоре Линь Чун уже шагал по склону горы.
Спустя некоторое время пришел разбойник и сказал им:
– Главарь нашего стана приглашает доблестных героев в беседку над озером с южной стороны, там он устраивает пиршество в честь вас.
– Передайте предводителю, – сказал Чао Гай, – что мы скоро придем.
Когда разбойник ушел, Чао Гай спросил У Юна:
– Что-то будет на этот раз, учитель?
– Ничего, брат, не волнуйтесь! – отвечал У Юн, улыбаясь. – На этом пиру решится вопрос, кому быть главным в стане. Я уверен, что Линь Чун решил потягаться силами с Ван Лунем. Если он проявит нерешительность, я пущу в ход все свое красноречие и полагаю, что заставлю его действовать. Вы же, брат, и все остальные, спрячьте под одеждой оружие и, как только увидите, что. я подкручиваю усы, бросайтесь вперед и действуйте дружно.
Чао Гай и остальные одобрили предложение У Юна.
Часов в девять утра, после того как за ними приходили уже раза три или четыре, Чао Гай отправился со своими товарищами на пиршество. Каждый из них тщательно запрятал под одеждой оружие.
Когда они вышли из гостиницы, то увидели, что за ними едет сам предводитель Сун Вань верхом на лошади. За ним шли разбойники и несли семь паланкинов. Чао Гай и его друзья уселись в паланкины и отправились в южную часть стана у самого озера.
Когда они, достигнув павильона, вышли из паланкинов, появились Ван Лунь, Ду Цянь, Линь Чун, Чжу Гуй и другие. Они пригласили гостей войти в павильон, где и расселись, как полагается по обычаю. Ван Лунь с остальными четырьмя предводителями – Ду Цянем, Сун Ванем, Линь Чуном и Чжу Гуем поместились с левой стороны, а Чао Гай и шесть его товарищей – У Юн, Гун-Сунь Шэн, Лю Тан и братья Юань – с правой, на местах для гостей. Прислуживавшие разбойники наливали гостям вина. Когда все выпили уже по нескольку раз и на столе дважды сменили кушанья, Чао Гай и Ван Лунь разговорились. Но всякий раз, как речь заходила о деле, Ван Лунь переводил разговор на другую тему. Тут У Юн взглянул на Линь Чуна и увидел, что тот, облокотясь на ручку своего кресла, не сводит с Ван Луня глаз.
Солнце уже приблизилось к зениту, а пир все еще продолжался. Ван Лунь подозвал к себе нескольких разбойников и отдал им какое-то распоряжение. Спустя немного времени один из них принес большое блюдо, на котором лежало пять крупных слитков серебра. Тогда Ван Лунь поднялся со своего места и, обращаясь к Чао Гаю, сказал:
– Ваше предложение вступить в наш стан я считаю большой для нас честью. Но вот беда! Тесно у нас очень. Кругом одна вода. У нас негде даже разместить так много героев. Вот я и приготовил вам эти скромные подарки. Надеюсь, вы не обессудите и не откажетесь принять их, – и думаю, что вам лучше поискать какое-нибудь более подходящее место, где вы сможете обосноваться. Мои люди проводят вас и помогут устроиться.
Выслушав его, Чао Гай сказал:
– Мы пришли искать здесь убежища, так как давно уже слыхали, что вы принимаете в ваш уважаемый горный стан всех достойных людей. Но если вы не можете принять нас, мы, конечно, уйдем. Очень благодарны вам за ваше хорошее отношение и щедрый подарок, но принять его не можем. Не подумайте, что мы хотим похвастаться своим богатством, это просто потому, что на жизнь нам хватает. А теперь спрячьте, пожалуйста, ваши щедрые дары и разрешите нам попрощаться.
– Почему же вы отказываетесь от подарка? – спросил Ван Лунь. – Не подумайте, что мы не хотим принять к себе таких доблестных людей, как вы, но у нас действительно мало продовольствия, да и помещений недостаточно. Случись какие-нибудь неполадки, нам будет стыдно перед вами. Поэтому только я и не решаюсь удерживать вас здесь.
Не успел он кончить, как брови Линь Чуна взлетели вверх, а глаза стали круглыми и страшными.
– Когда я пришел сюда, – вскричал он, оставаясь в своем кресле, – ты также отказывался принять меня, ссылаясь на нехватку пищи и помещения. Теперь к нам в стан пришли брат Чао Гай и его достойные товарищи, и ты снова повторяешь то же самое! Что все это значит?
– Не сердитесь, предводитель, – успокаивал его У Юн. – Мы сами виноваты, что пришли сюда и своим приходом потревожили вас. Ведь ваш предводитель Ван Лунь не выгоняет нас, а провожает с почетом, да еще снабжает деньгами на дорогу. Поэтому не беспокойтесь, мы уйдем отсюда сами – и делу конец.
Но Линь Чун не унимался:
– В каждой улыбке этого человека таится нож. Говорит-то он хорошо, а поступает подло. Но сегодня я с ним разделаюсь!
– Взгляните-ка на этого скота! – рассердился Ван Лунь. – Будто и не пьян, а осмеливается оскорблять меня. Или ты позабыл, кто здесь старший?
В ответ Линь Чун разразился еще большей бранью.
– Да кто ты такой! – кричал он. – Всего-навсего невежда, провалившийся на экзаменах! У тебя и знаний-то нет никаких! Как же можешь ты быть предводителем нашего горного стана!
– Брат Чао Гай! – сказал тогда У Юн. – Мы пришли сюда найти убежище, а вместо этого посеяли вражду между предводителями. Покинем этот стан, отвяжем наши лодки и поскорее уедем.
Тогда все семеро во главе с Чао Гаем поднялись со своих мест и направились к выходу. Но Ван Лунь стал удерживать их:
– Я прошу вас обождать, пока закончится пир, тогда и поедете!
Но тут Линь Чун, оттолкнув стол, вскочил на ноги и выхватил из-под одежды кинжал, который так и засверкал огнем.
В это мгновение У Юн поднял руку и покрутил свои усы. Чао Гай и Лю Тан вошли обратно в павильон и, подойдя к Ван Луню, сделали вид, что хотят успокоить его, говоря:
– Не надо ссориться!
