– Не из таких мой брат, – удивился У старший. – Он всегда был честен. Да не кричи ты так, – добавил он, – а то соседи будут смеяться, – и, оставив жену, поднялся в комнату брата.
Войдя к нему, У старший спросил:
– Ты не пробовал еще, брат, пирожков? Присаживайся, вместе поедим!
Но У Сун ничего на это не ответил. Помолчав еще некоторое время, он скинул свои шелковые туфли, обул промасленные сапоги, надел верхнюю одежду, шляпу, повязался поясом и пошел к дверям.
– Ты куда? – крикнул ему У старший, но он ничего не ответил и вышел на улицу.
Вернувшись в кухню, У сказал жене:
– Я хотел поговорить с ним, но он ничего мне не ответил, а сейчас пошел к уездному управлению. Что с ним такое, ума не приложу.
– Ну и чурбан же ты! – набросилась на него жена. – Чего ж тут непонятного! Ему стыдно было в глаза тебе глядеть, вот он и ушел! Не позволю я больше, чтоб он здесь жил.
– Так ведь если он уйдет от нас, люди станут смеяться, – пробовал возразить У старший.
– Дурень ты набитый! – кричала жена. – А если он начнет ко мне приставать, так не будут смеяться? Хочешь, живи с ним сам, а я не желаю. Верни мне брачный договор и оставайся с ним, вот и все!
Мог ли У старший что-либо возразить жене? Пока они шумели, в дом вернулся У Сун в сопровождении стражника с коромыслом на плече. У Сун поднялся наверх, собрал там свои вещи и хотел уже покинуть дом, когда У старший бросился к нему:
– Почему это ты, брат, переселяешься?
– Не спрашивай меня лучше, дорогой брат! – отвечал У Сун. – Не хочу позорить тебя перед людьми. Дай мне лучше уйти от тебя.
У старший не решался больше ни о чем спрашивать и не удерживал брата. А тем временем жена его сидела и ворчала: «Вот и хорошо! Люди судачили, будто младший брат стал начальником и кормит старшего, а не знали, что как раз наоборот, – сам-то за наш счет кормится! Он поистине точно айва – цвету много, а внутри пустая. Да я небо благодарю, что он съехал. Хоть не увижу больше своего обидчика».
Слушая ее ругань, У старший не знал, что делать. Тяжело у него было на душе, и он никак не мог успокоиться. После того как У Сун вновь водворился на жительство в уездное управление, старший брат его, как и прежде, торговал на улице лепешками. Он хотел было пойти в управление поговорить с братом, да жена ему запретила, и У старший так и не пытался встретиться с ним.
Время текло, как вода, и прошло уже более десяти дней. А надо сказать, что два с лишним года минуло с тех пор, как начальник уезда вступил в свою должность. За это время он успел нажить немало золота и серебра и подумывал о том, чтобы часть добра послать с надежным человеком в Восточную столицу своим домочадцам, а часть использовать на подарки и взятки властям в расчете на дальнейшее повышение по службе. Опасался он лишь, как бы деньги не украли по дороге и подыскивал для этого поручения преданного и надежного человека. И тут он вспомнил об У Суне. «Да, этому человеку можно доверить ценности. Такой герой, несомненно, выполнит мое поручение», – думал он. В тот же день он вызвал У Суна к себе и сказал:
– У меня есть родственник, который живет в Восточной столице. Я решил послать ему подарки и узнать, как он там живет. Тревожит меня лишь то, что на дороге не совсем спокойно, и я подумал, что с этим поручением можно отправить только такого храбреца, как вы. Если вы возьмете на себя этот труд, то по возвращении я щедро награжу вас.
– Благодаря вашей милости, – отвечал У Сун, – я был назначен на почетную должность. Как же могу я сейчас отказываться от вашего поручения? Я считаю своим долгом отправиться в путь. Да к тому же мне никогда не приходилось бывать в Восточной столице, и поехать туда мне очень интересно. Если у вас, ваша милость, все уже готово, я могу завтра же отправиться.
Начальник уезда остался очень доволен этим ответом и поднес У Суну три чашки вина. Но об этом мы больше рассказывать не будем.
Поговорим лучше о том, как У Сун, получив приказ начальника уезда, вышел из управления, пошел к себе, достал немного серебра и, взяв с собой стражника, пошел в город. Там он купил флягу вина, рыбы, фруктов и другой снеди и отправился прямо на улицу Красных камней, в дом своего старшего брата. В это время У старший, распродав свои лепешки, как раз возвращался домой. Войдя в комнату, он застал там У Суна, который уже отдал распоряжение отнести на кухню принесенные припасы и приготовить там закуски.
Что же касается жены У старшего, то ее влечение к деверю еще не прошло, и когда она увидела У Суна, пришедшего с вином и закусками, то подумала: «А все-таки этот парень, видно, не забыл обо мне, вернулся-таки обратно. Нет, против меня ему не устоять. Ну да ладно, потихонечку все выведаю». Размышляя таким образом, она поднялась наверх. Там она напудрилась, привела в порядок свою прическу, одела красивое яркое платье и вышла встретить У Суна. Кланяясь ему, она сказала:
– Вы так долго не показывались здесь, дорогой деверь, что я уж стала беспокоиться. Вероятно, за что- то обиделись на нас? Каждый день я посылала вашего брата в управление извиниться перед вами, только он, возвращаясь, всякий раз говорил, что никак не мог разыскать вас. Наконец-то вы обрадовали нас своим приходом! Но зачем вы так потратились?
– Сегодня я пришел сюда поговорить с братом и с вами, невестка! – отвечал У Сун.
– Ну, тогда проходите наверх, посидите с нами, – сказала она.
Поднявшись, У Сун предложил брату и невестке занять по. четные места, а сам, пододвинув табуретку, сел сбоку. Тем временем стражник принес закуски и вино и расставил их на столе. У Сун пригласил брата и невестку выпить, а женщина глаз не сводила с деверя, который, однако, был занят вином. Когда они выпили по пятому разу, У Сун приказал стражнику подлить еще вина и, подняв свою чашку, обратился к У старшему:
– Уважаемый брат мой! Сегодня начальник уезда приказал мне отправиться с поручением в Восточную столицу, и завтра я должен выехать. Быть может, поездка моя продлится два месяца, во всяком случае я вернусь не раньше, чем через пятьдесят дней. Я пришел кое о чем поговорить с вами. Ты, брат, от природы человек слабый и несмелый, и я боюсь, как бы в мое отсутствие тебя кто-нибудь не обидел. Вот я и думаю, что если раньше ты выпекал на продажу десять противней лепешек, то с завтрашнего дня готовь не более
