– Хорошо, что вы нас предупредили, господин писарь, – сказали сопровождающие, – мы и не знали. Лучше, конечно, пойти в обход, чтобы не столкнуться с этими молодцами. – И они тут же обсудили, как им быть.
Поднявшись на рассвете, они приготовили завтрак, поели и вышли с постоялого двора. Дальше они двинулись по глухой тропинке. Однако, пройдя около тридцати ли, они заметили, как из-за горы показался какой-то отряд. Сун Цзян так и ахнул. Во главе шедших им навстречу людей был не кто иной, как сам Лю Тан Рыжеволосый дьявол. Он привел с собой человек пятьдесят, намереваясь убить сопровождающих Сун Цзяна стражников. Последние от страха упали на колени. Тогда Сун Цзян закричал, обращаясь к Лю Тану:
– Брат мой! Кого это ты хочешь убить?
– Почтенный брат мой, – отвечал Лю Тан, – да если не убить этих мерзавцев, ничего хорошего от них не дождешься.
– Ладно! Не марай своих рук. Дай мне меч, я сам убью их!
При этих словах охранники так и взвыли. Лю Тан отдал меч Сун Цзяну, и тот, взяв его, спросил:
– А какой смысл в том, что ты убьешь этих стражников?
– Я получил приказ моих старших братьев, – отвечал тот. – Они послали людей разузнать, что с вами, и когда нам стало известно, что вас отдали под суд, мы хотели было отправиться в город Юньчэн и разгромить там тюрьму. Но потом узнали, что вас, почтенный брат, там не подвергали пыткам. Затем нам сообщили, что вас отправили в ссылку в Цзянчжоу. Боясь разминуться с вами, мы разбились на несколько отрядов и во главе со старшими братьями отправились по разным направлениям в надежде встретить вас и пригласить к нам в горы. А почему бы нам и не прикончить этих охранников? – добавил Лю Тан.
– То, что вы предлагаете, – сказал Сун Цзян, – не сделает мне чести, а, наоборот, может сильно повредить. Ведь меня обвинят в измене и в непочтении к старшим. Если вы хотите принудить меня пойти с вами, то лучше уж мне умереть, – и, приставив меч к горлу, он сделал вид, что хочет заколоть себя.
Лю Тан торопливо схватил его за руку и вскричал:
– Почтенный брат мой! Погоди! Мы еще поговорим, – и отобрал у него меч.
– Если вы, братья, – сказал Сун Цзян, – действительно сочувствуете мне, так дайте мне возможность добраться до лагеря в Цзянчжоу. Подождем, пока кончится срок моей ссылки, тогда я приеду повидаться с вами.
– Уважаемый брат мой, – сказал на это Лю Тан, – я не могу один решить этот вопрос. Недалеко отсюда находятся наш военный наставник У Сюэ-цзю и начальник крепости Хуа Юн. Они тоже выехали встретить вас. Разрешите мне послать за ними, и тогда мы вместе все обсудим.
– Что бы вы ни предложили мне, – ответил Сун Цзян, – я больше ничего не добавлю к тому, что сказал.
Гонцы помчались вперед, и вскоре на конях показались У Юн и Хуа Юн. За ними следовал десяток всадников. Они подскакали, спешились и почтительно поклонились Сун Цзяну. Закончив церемонию приветствия, Хуа Юн спросил:
– А почему с почтенного брата не сняли канги?
– О чем вы говорите, просвещенный брат мой! – промолвил Сун Цзян. – Ведь канга надета на основании государственных законов; можем ли мы по собственному произволу нарушить их?
– Я понял, о чем думает почтенный брат, – рассмеявшись, отвечал У Юн. – Ну, это легко устроить! Мы просто не будем задерживать вас, и все. Однако наш старший брат давно не видел вас и надеется по душам побеседовать с вами сегодня. Поэтому мы очень просим вас завернуть на часок в наш стан. После беседы мы проводим вас в дальнейший путь.
– Только вы, господин учитель, могли понять мою мысль, – сказал Сун Цзян и, помогая своим охранникам подняться с колен, продолжал. – Вот надо их успокоить. Я скорей соглашусь сам умереть, чем позволю причинить им какой-нибудь вред.
– Только благодаря вам, господин писарь, мы остались живы, – с благодарностью твердили стражники.
После этого все свернули с большой дороги и направились к берегу, заросшему камышом, где их ждали лодки. Впереди была горная дорога, и разбойники перенесли своих вожаков на носилках. Добравшись до беседки Дуаньцзиньтин, все остановились на отдых. В горы отправили гонцов, которые должны были созвать на совет всех старшин. Сун Цзяна пригласили в парадный зал, где он познакомился с собравшимися. Приветствуя Сун Цзяна, Чао Гай выразил благодарность за то, что он спас им жизнь в Юньчэне.
– С тех пор как мы пришли сюда, – сказал он, – не было дня, когда бы мы ни вспоминали с большой благодарностью о вашем благодеянии. Мы не знаем, как отблагодарить вас за то, что вы направили нас к героям, обосновавшимся на этих горах, где и для нас нашлось пристанище.
– После того как мы расстались с вами, – начал свой рассказ Сун Цзян, обращаясь к Чао Гаю, – я убил одну распутную женщину и ушел в вольницу. Проскитавшись полтора года, я уже собирался уйти к вам в горы, как в одном сельском кабачке встретил Ши Юна, у которого было для меня письмо из дома. В этом письме сообщалось, что мой отец умер. Ну, я и вернулся домой, а там оказалось, что мой отец из боязни, как бы я не присоединился к вольным молодцам, сам написал это письмо. Я попал под суд, но приговор был не особенно суровым благодаря тому, что многие чиновники из управления хорошо относились ко мне. Меня приговорили к ссылке в Цзянчжоу, – это не такое уж плохое место. А в дороге я встретился с вашими людьми, и они сказали, что вы ждете меня. Я не посмел отказаться и явился сюда; рад, что повидал вас. Однако срок моей ссылки уже наступает, и я не могу здесь долго задерживаться. Разрешите с вами распрощаться.
– Ну что же вы так спешите, – сказал Чао Гай. – Прошу вас, побудьте с нами немного.
И они сели посредине зала. Сун Цзян приказал своим стражникам занять места позади его кресла и не отходить ни на шаг. Чао Гай пригласил всех старшин чествовать Сун Цзяна; они уселись в ряд по обе стороны от него. Те, которые были ниже по положению, разливали вино. Сначала они поднесли чашу Чао Гаю, затем военным советникам У Сюэ-цзю и Гун-Сунь Шэну, а потом всем остальным, кончая Бай-шэном. Когда чаша с вином обошла несколько кругов, Сун Цзян поднялся и, выражая благодарность присутствующим, сказал:
