возбуждения при мысли о том, какая перед ним распахивалась жизнь и карьера. Вместо идиллически патриархальной провинции, в которой они собирались провести остаток дней, он раскроет перед ней совершенно новый мир.
В конце концов, все перемены к лучшему, остается только убедить в этом Мириам. Да и с чего бы ей заупрямиться? Неужели, только ради того чтобы не расставаться с родителями, она собирается поставить жирный крест на своей судьбе, лишив себя многих радостей и открытий. Предложенные деньги позволят им отстроить замок своих фантазий в два раза выше, чем предполагалось. Теперь они станут столичными жителями. А для коренных жителей Блисдейла это примерно то же, что марсиане.
К тому же, что еще более привлекательно, им предстоит покинуть круг прежних друзей и завести знакомства с людьми куда более интересными, к тому же классом повыше. Он уже представлял, как будет встречаться с адвокатами из конторы и их женами. Наверняка Мириам они тоже понравятся.
По возвращении в офис он проверил автоответчик. Звонила Мириам, однако он решил до поры до времени придержать новости. Лучше рассказать дома при встрече.
Они проживали в Блисдейл Гарденс, комплексе из небольших деревянных коттеджей. Это были двухуровневые апартаменты с каминами, довольно просторные и уютные. В комплексе имелся общий бассейн и пара теннисных кортов. Раньше ему никогда в голову не приходило, что они живут как провинциалы. Но сейчас, по дороге домой, он с легким презрением подумал о своем прежнем жилье и о своих соседях – самодовольных мещанах, погрузившихся в сонное болото, убаюканных видимым благополучием собственного мирка. Теперь он словно смотрел поверх крыш и голов, видя перед собой новую судьбу.
Поставив машину в гараж, он направился в дом. Но не успел он достать ключи, как Мириам сама открыла ему. Отступив в прихожую, она спросила с видимым беспокойством:
– Куда ты пропал? Я ждала, что ты позвонишь до обеда, и мы сможем где-нибудь пересечься. Ты же знал, я волновалась. Что сказал Бойл?
– Забудь о Бойле, – ответил он, закрывая дверь. – А также о Карлтоне, Сесслере и прочих.
– Что? – она поднесла руки к горлу. – Ты хочешь сказать, тебе не предложили партнерство?
– Скорее, напротив.
– Что это значит, Кевин?
Он покачал головой.
– Не бойся, меня не уволили. Не выставили за порог, не выгнали взашей. Я сам ухожу от них. Кажется, я нашел место, более подходящее... для меня.
Он обошел ее и плюхнулся на диван в гостиной.
Мириам замерла на пороге.
– И все это – из-за твоего последнего дела?
– Соломинка, сломавшая хребет верблюду. Понимаешь, Мириам, рано или поздно мы все равно бы разбежались. У нас разные дороги.
– Но, Кевин... это после трех лет работы. Ты же все время плел в гору. Ни разу не случалось ничего подобного, ни единой размолвки, до этого злосчастного процесса.
Она заплакала.
– Я знала, знала, что тебе не надо было браться за это дело.
Сердце часто билось в груди, в висках пульсировало, глаза застил влажный туман слез. Кевин защищал известную в городе лесбиянку – и потерял из-за этого место в одной из самых престижных фирм. 'А я тебя предупреждала', – вспомнила она слова матери по телефону.
– Расслабься, – улыбнулся он ей.
– Расслабиться? – Мириам схватилась за голову. – И ты все так спокойно воспринимаешь?
– А чего мне волноваться?
– Но где же ты был? – Она бросила взгляд на часы над камином. – И почему вернулся так рано? Раз ты утверждаешь, что тебя еще не уволили.
– Присядь – и я все тебе расскажу. Такие вести лучше услышать сидя.
– Ты меня пугаешь... Звонила твоя мать, – вспомнила она.
– Ничего, перезвоню ей позже. Сначала хочу посвятить тебя кое во что.
– Она хотела поздравить тебя с победой на последнем процессе. На этом чертовом процессе, – с досадой проговорила она.
– Ничего. Теперь она будет еще больше рада за нас.
– Отчего ей радоваться? – Мириам наконец решилась присесть рядом с ним на диван.
– Да не переживай ты так, дорогая. Теперь наша жизнь станет только лучше.
– С чего бы это?
– Я ухожу от Бойла, Карлтона и Сесслера.
И слава богу.
– Но ты же так гордился своей работой...
– Раньше гордился. Но теперь у меня открылись глаза. Кем я был? Всего-навсего выпускником юрфака, который рад был ухватиться за любое дело. Теперь все будет совсем по-другому.
