– То, что надо. – И повернулся к Милтону, повторил: – То, что надо, – махнув рукой в сторону Кевина.
– Я бы не стал поручать ваше дело Кевину, не будь я полностью уверен, что он сможет выиграть его. И вы, в свою очередь, можете быть уверены, что все возможности моей фирмы в вашем распоряжении. Возраст Кевина также сработает в вашу пользу. Ведь все ждут, что вы наймете самых авторитетных адвокатов по уголовным делам в городе, чтобы купить себе незапятнанную репутацию. Но вы уверены в собственной непричастности. Поэтому вам не нужен высокооплачиваемый адвокат с именем, не раз промелькнувшим в газетах. Вам необходим просто компетентный поверенный, который может представить суду факты и противостоять любым косвенным доказательствам или уликам. Это произведет впечатление.
– Да, – протянул Ротберг, кивая. – Ладно, я понял.
– Но они не знают того, – с улыбкой продолжил Джон Милтон, – что Кевин намного талантливей большинства раскрученных в прессе столичных адвокатов. У него есть чутье, и оно срабатывает в зале суда. Видели бы вы его выступления. – Милтон с восхищением посмотрел на Кевина. – Когда он говорит о подсудимом, то способен представить его ангелом. Когда дело доходит до опроса свидетелей обвинения, он налетает на них точно коршун. Он умеет быть безжалостным и беспощадным, когда дело касается защиты клиента. Честно говоря, я сам себе не пожелал бы лучшего адвоката.
Несмотря на то что эти похвалы прозвучали искренне, Кевину стало неловко. Словно его похвалили как высококвалифицированного киллера. На Ротберга, однако, подобная характеристика произвела впечатление.
– О, понял, понял. Ну хорошо. В таком случае, что от меня потребуется?
– Препоручаю вас ему, – сказал мистер Милтон, вставая. – Кевин, вы знаете, где меня искать, если понадоблюсь. А вам удачи, Стенли, – он посмотрел на клиента. – И учтите, это не та удача, что выпадает как очко на брошенных костях. Это вопрос искусства, а вы в руках мастера. – И похлопал Кевина по плечу. – Приступай.
Кивнув, Кевин открыл портфель и приступил к процедуре, обозначенной Милтоном в разговоре: первое, что от него требовалось, – произвести впечатление на клиента имеющейся у них информацией о его жизни. Он стал обсуждать болезнь Максин, попутно задавая вопросы насчет сиделки. Кевин заметил, что Ротберг отвечает осторожно, с оглядкой. Как будто бы уже под присягой в зале суда, под перекрестным допросом окружного прокурора.
– Надеюсь, вы понимаете, мистер Ротберг...
– Называйте меня Стенли, чего там. Нам придется долгое время пробыть вместе, так что давайте без церемоний.
– Стенли. Надеюсь, вы понимаете, что для того, чтобы я сделал все от меня зависящее, для меня не должно быть никаких сюрпризов.
– То есть?
– Вы не должны утаивать ничего, что может узнать и использовать против вас прокурор.
– Само собой, без проблем. Если я не могу быть честен со своим адвокатом, значит, я виновен, так?
– Не обязательно сознание своей вины в преступлении – не оно одно заставляет скрывать что-то или говорить полуправду. Иногда человек просто боится предстать в дурном свете из-за какого-то нежелательного события, если оно вскроется на процессе. И тогда он начинает скрывать его даже от собственного адвоката. Позвольте мне самому судить обо всем. Я знаю, что следует скрывать от суда, и чего не следует ни в коем случае, – добавил он.
Ротберг кивнул, понимающе выкатив глаза. Кевин почувствовал, что произвел впечатление.
– Как долго вы с женой жили раздельно?
– А, ну это сразу после того, как Максин заболела. Я для нее же старался, чтобы ей было спокойнее. В ее комнате была устроена настоящая больничная палата, уже после ампутации ноги. Там было все, что нужно: лекарства, инструменты, больничная кровать с таким матрасом, знаете, чтобы без пролежней. Ну и, как вам уже известно, я нанял ей круглосуточную сиделку.
Кивнув, Кевин откинулся в кресле.
– Главное, что может использовать против вас прокурор, – то, что некоторый запас инсулина и одноразовых шприцев находился в вашей комнате. – Он посмотрел в записи. – В нижней части шкафа. И при этом вы никогда не делали ей уколов?
– Никогда. Я даже не смотрел, как ее колет сиделка. Бр-р.
– В таком случае, зачем вам понадобилось держать медикаменты у себя в шкафу? Почему не в ее комнате?
– Я их туда не приносил.
– Но вы же не отрицаете, что они находились там? Они найдены следователями. И вы утверждаете, что даже не знали об их существовании?
После некоторого колебания Ротберг заговорил:
– Вообще-то я заметил их там за день до смерти Максин, но совершенно про это забыл.
– Значит, вы их туда не приносили, только обратили на них внимание, и даже ничего не спросили у сиделки?
– Кевин, вы представляете, что такое – быть управляющим курортной зоны и хлебопекарного комбината одновременно. У меня голова все время забита тысячью вещей. К тому же мы открываем универсам в Канаде, – добавил он гордо.
– По рецепту вычислили, что часть инсулина из вашего шкафа пропала Этого количества вполне достаточно для смертельной дозы. Очевидно, это используют против вас на суде. Правда, у них нет шприца с отпечатками ваших пальцев, но если такой найдется...
Ротберг онемел, не сводя с него глаз.
