Со стоном Гарри оторвался от ее губ. Едва переводя дыхание, он задал вопрос, который давно его тревожил:
— Объясни, как тебя понимать?
— Как меня понимать?
Глаза ее, все еще затуманенные желанием, смотрели недоуменно.
— Зачем ты меня поцеловала?
— А ты меня зачем поцеловал?
— Не сейчас. Когда мы фотографировались, зачем ты меня тогда поцеловала? Ведь мы договорились поссориться.
— А зачем ты меня сейчас поцеловал?
— Я задал вопрос.
— Я тоже.
С трудом справляясь со своей непрошеной страстью, Гарри попробовал сосредоточиться на чувствах обманутого делового партнера.
— Разве ты забыла, что мы решили спорить по каждому поводу?
— Не помню, — пожала она плечами.
— Черта с два ты не помнишь! — взорвался Гарри.
Она предостерегающе приложила палец к губам. К своим припухшим после недавних поцелуев губам.
— Осторожно, нас могут услышать.
— И пусть слышат! Разве это не входит в наши планы? Пусть все слышат, как мы ругаемся!
Он скрестил руки на груди, пытаясь унять ярость. Неизвестно, что бесит его больше — то, что она нарушила договоренность или то, что она его целовала. Или то, что он был вынужден прекратить этот поцелуй…
— Должен ли я понимать так, что ты неожиданно забыла, о чем мы договорились у меня в офисе несколько дней назад? А ведь именно ты настаивала на немедленном разрыве!
Она подошла ближе и понизила голос:
— Ты не подумал о том, что твоя бабушка, возможно, в эту минуту видит и слышит нас?
— Она не имеет склонности подслушивать. Кроме того, она уверена, что мы сейчас…
— Что?
— Сама знаешь, что.
Лучше об этом не думать. Если бы он не вбил себе в голову, что необходимо срочно выяснить, почему она изменила тактику, то они бы сейчас занимались любовью. Она не отказала бы ему. Он не мог ошибиться. Она была охвачена самой настоящей страстью, она хотела его так, что отказалась от выполнения сделки. Но раз уж он упустил момент, надо хотя бы выяснить, что у нее на уме.
— Во время фотосъемки у тебя было с десяток возможностей начать со мной ссору и довести дело до разрыва. Я со своей стороны выполнил все договоренности.
— Я передумала.
Это неслыханно! Хотя нет, скорее предсказуемо. Он мог бы сам догадаться, что этот план не сработает. Действительно, любая из женщин, с кем он раньше встречался, в подобной ситуации уцепилась бы за возможность и попыталась превратить временную помолвку в настоящую. Тем не менее, обман Лиз неприятно удивил его. Он-то искренне верил, что ее не интересуют ни его состояние, ни он сам. Что ж, он ошибся.
— Объясни, пожалуйста.
Лиз надменно откинула голову.
— Видишь ли, мы не можем сейчас расстаться.
— Что?! Ты в своем уме?
Она спокойно улыбнулась. У Гарри от бешенства, кажется, подскочила температура.
— Мы договорились…
— Да-да, я знаю, — прервала его Лиз. — Но пока рано. Ведь, по плану, я тоже должна кое-что с этого получить.
С этого надо было начинать! Сейчас попросит перевести еще денег на счет кого-нибудь, кто в них остро нуждается. Может, на свой собственный.
— Чего же ты хочешь?
— Покоя.
Он нахмурился. Нет, она не предсказуема.
— Объясни.
— Нужно, чтобы моя мать поверила, что ее единственная дочь наконец-то выходит замуж. Когда мы расстанемся, она должна считать, что я убита горем и опустошена.
— Притворись.
— Не все так просто. Мама просто не понимает, как можно долго переживать из-за неудачного брака. А тем более из-за помолвки. Поэтому нужно, чтобы она тебя тоже полюбила.
Но это ведь все меняет! Она сказала «тоже». Значит, Лиз любит его? Может быть, он неправильно ее понял? Конечно, он ошибся. Она не может любить его, так же как он не любит ее.
— Я не совсем понял.
— Нужно, чтобы ее полностью захватила идея заполучить тебя в зятья. Тогда она перестанет сватать мне сыновей своих подруг по загородному клубу. Когда она познакомится с тобой, эти молодые люди перестанут ей казаться хорошей партией для меня.
— Ты мне льстишь, — ухмыльнулся он, польщенный ее словами.
— И не собиралась, — отрезала Лиз.
Холодный отрезвляющий душ после расслабляющей теплой ванны.
— Если ты будешь продолжать в том же духе, наш разрыв последует гораздо быстрее, чем ты рассчитываешь, — предупредил Гарри.
Она нахмурилась.
— Послушай, я не собираюсь отрицать, что ты очень красивый и обаятельный парень. Но на свете тысячи привлекательных мужчин.
— Так каких же качеств ты ищешь в будущем муже?
— Не я, а мама, — поправила Лиз. — Я ничего не ищу. Мне не нужен муж, и я не мечтаю о любви.
— Хорошо. Чего же хочет для тебя твоя мать?
— Денег. А в этом отношении немногие составят тебе конкуренцию.
— Да, немногие, ты права.
Деньги. Всегда все упирается в деньги. Но от него не укрылось, с каким презрением искривились губы Лиз, когда она говорила о деньгах. Гарри сам делает деньги. И весьма успешно. Почему же его так порадовало еще одно подтверждение бескорыстия Лиз? Он сам себя не узнает, она совершенно изменила его взгляд на некоторые вещи.
— Нужно сделать так, чтобы мама от твоего богатства совершенно потеряла голову. Пусть она убедится, что любой другой в сравнении с тобой — жалкий нищий.
— Значит, для нее богатство — самое главное? По-моему, ее должно волновать другое: чтобы зять любил ее дочь и заботился о ней.
— Девиз моей матери: любить богатого гораздо приятнее, чем бедного.
Лиз сказала это таким тоном, что невольно выдала себя. Неужели в глубине души она ищет того же, что и он? Неужели она тоже мечтает о бескорыстной и настоящей любви, о чувстве без расчета и условностей?
— Но сама ты так не думаешь, Лиз? — осторожно спросил он.
— Я не очень-то верю в любовь. Не верю, что существует настоящая любовь — в горе и радости, в болезни и здравии и так далее.
Она произнесла это с такой обреченностью и тоской, что он потянулся к ней: хотелось обнять ее, успокоить, доказать, что существует любовь вечная и огромная. Он сам никогда не терял веры в то, что эта
