— После этого я откину фату с ее лица.
— А я перенесу шлейф платья назад, — вступила Салли. — Не волнуйся, Лиз, я не забуду, так что не бойся растянуться, запутавшись в собственном платье.
— После этого, — продолжал священник, — я объявлю вас мужем и женой: мистер и миссис Гарри Батлер.
Лиз высокомерно выпрямилась и обернулась к священнику.
— К вашему сведению, меня следует называть «доктор»!
Священник вопросительно взглянул на Гарри.
— Мистер и доктор Гарри Батлер? Как-то не звучит.
— Ну, для завтрашнего дня можно сделать исключение, — предложила Розмари. — Один раз можно побыть и «миссис».
— Отречься от стольких лет учебы? От моего призвания? Ни за что. И потом, я не собираюсь брать фамилию Гарри.
В комнате повисло мертвое молчание. Казалось, даже воздух не колышется. Вот и все, подумал Гарри. Одна фраза решила все затруднения. Сразу и навсегда. Еще пару недель назад он бы ликовал, но сегодня его охватила тоска. Он не может потерять Лиз!
Все еще глядя на Гарри, священник переспросил:
— Вы не возьмете фамилию мужа?
— Это неслыханно! — воскликнула старая Марго.
— Лиз, послушай. Ты не нарушишь никаких принципов, если возьмешь фамилию мужа. На самом деле, это не уступка, а большая честь, — принялась увещевать ее Розмари.
— Может, для кого-то и честь, но не для меня. Для меня честь, что я своим трудом заработала медицинские дипломы и право практиковать. Во всех моих документах черным по белому написано «Элизабет Уилкинсон». Я уже приобрела профессиональную известность, и менять имя сейчас неразумно.
— Ерунда, — в сердцах выпалил Гарри.
И сразу же пожалел о своей несдержанности. Она крепче сжала его руку. Как это понимать? Она поощряет продолжение конфликта? Или сердится из-за того, что их отношения оказываются под угрозой? А он сам чего хочет?
Насколько вопрос смены фамилии принципиален для него? Ага, все ясно, она нашла прекрасный повод порвать отношения и теперь претворяет в жизнь их договоренность. Но нужно ли это ему? Честно говоря, ему безразлично, какую фамилию будет носить Лиз после свадьбы, хоть Франкенштейн. По их договоренности ему следовало бы встать в позу и всеми силами поддерживать огонь с таким трудом разгоревшегося конфликта. Почему же он ищет оправдания? Да потому что боится, что их отношения прервутся из-за какой-то ерунды.
Лиз заносчиво вздернула подбородок кверху:
— Для тебя это принципиально важно? Заставить независимую женщину стать всего лишь придатком мужа?
— Нет, — заверил Гарри, получив ощутимый толчок локтем по ребрам и туг же поправился. — Не придатком, конечно. Но у мужа и жены должна быть одна фамилия.
— Ты просто шовинист!
Как будто он сам не знает! А как в газетах его пропесочат! Но не поэтому он тянул время, лихорадочно ища выход из конфликта, хотя должен бы поддерживать его. Он не хочет, чтобы его невеста сбежала из- под венца!
— Я с гордостью ношу имя моего мужа, — выпрямилась во весь свой крошечный рост старая Марго. — Думаю, любой мужчина ждет этого от своей жены, и Гарри тоже. Это только естественно.
— Как раз неестественно, — возразила Лиз. — Я всю жизнь была Элизабет Уилкинсон. Совсем не естественно забыть, кем я была, и превратиться в кого-то другого. К тому же я — единственная дочь своего отца, и мой долг — носить его фамилию.
— Но ты вовсе не отказываешься от своей личности, — убеждала ее Розмари. — А если бы твой отец так заботился о продолжении рода, он бы вновь женился и имел сыновей. Гарри, скажите, что вы сами об этом думаете?
— Не знаю, — покачал головой Гарри.
— Подумай. — Лиз решила, что она со своей стороны сделала достаточно. — Сможешь ли ты жить с женщиной, у которой другая фамилия?
Сможет ли он жить без этой женщины — вот в чем вопрос.
— Не знаю, — повторил он. — Мне это не нравится.
Ему не нравится, что она выставляет его каким-то феодалом. Ему не нравится, что у него стучит в висках и его бросает то в жар, то в холод. Вдруг у него грипп? Хорошо бы! Но пора ставить точку.
— Женщина должна взять фамилию мужа. Я знаю, что моя жена должна быть миссис Батлер, а не женщина с другим именем, которую и в телефонной книге надо искать на другую букву.
— Представляешь, как неудобно будет вашим друзьям и знакомым, если они захотят прислать вам приглашение или поздравить с Рождеством! Что им прикажешь писать на конверте? — беспокоилась Розмари.
— Правильно, — поддержала Розмари старая Марго. — Это как-то не по-людски, деточка.
Но Лиз заупрямилась.
— Я приняла решение, и ничто его не изменит.
— Я тоже принял решение, — напомнил Гарри. — Я хочу, чтобы у нас была семья. Семья — это не два человека, у каждого из которых своя жизнь. Если ты думаешь иначе, лучше не вступать в брак.
— Соединиться в семью — это не значит утратить индивидуальность, — парировала Лиз.
Вот теперь пора, думал Гарри. Признай, что вы оба не готовы к браку, и все закончится. Но слова не шли у него с языка.
— Будет лучше, если вы обсудите этот вопрос наедине, — предложил священник.
— Прекрасно, — сухо кивнула Лиз.
Гарри обвел взглядом обеспокоенных гостей.
— Не могли бы вы дать нам возможность поговорить наедине?
Гости поспешно распрощались. Только Розмари и старая Марго задержались. Розмари не придумала ничего лучше, как предложить Лиз пригласить психотерапевта. Лиз наотрез отказалась.
— Прав был Гарри, когда говорил, что с тобой невозможно договориться. Ты действительно не признаешь компромиссов. Должно быть только по-твоему или никак. Для семейной жизни это тупик.
— Кому знать, как не тебе, — поддела ее Лиз.
Розмари обиженно поджала губы и удалилась.
— Я не сомневаюсь, что вы сообща найдете выход, — дрожащим от тревоги голосом сказала Марго.
Она повернулась и пошла прочь устало, еле передвигая ноги.
— Получилось превосходно, — радостно блестя глазами, заявила Лиз. — Просто прекрасно. Теперь скажем всем, что не смогли прийти к общему мнению, поэтому решили отказаться от свадьбы.
— Как-то глупо это выглядит.
— Ну и что? Кого это волнует?
— Мою бабушку. Твою мать. Меня, наконец.
Она пожала плечами.
— Я имела в виду, что безразлично, по какой причине мы расстанемся.
— Нет, не безразлично. Им не безразлично, и мне тоже.
— Зачем ты все усложняешь?
Гарри тоже пожал плечами.
— Ну хорошо. Как мы скажем, кто отменил свадьбу — ты?
— О нет, ни в коем случае! Скажем, что ты.
Он отрицательно покачал головой.
— Нет, я не могу. Как я объясню бабушке? Придется тебе.
